Он беспокоился, что она почувствует необычный привкус. Но она съела весь пирог. А он вымыл чертову тарелку и сам поставил ее в посудомоечную машину.

Она не должна была выжить!

Почему же она все еще жива?

Надвинув бейсбольную кепку пониже на лоб, он проскользнул в отделение интенсивной терапии следом за еще одним посетителем, ступая с ним практически в ногу. Опустил подбородок, втянул голову в плечи и отвернул лицо от вмонтированных в потолок камер.

Коридор отделения был запружен телами. Столпившиеся у двери под номером три врачи и медсестры были одеты так, словно собирались лететь на Марс. Халаты до самых пят, защитные маски на лицах, перчатки на руках. Через секунду зазвучал сигнал вызова, над дверью замигала лампочка. Врачи начали отдавать распоряжения. Более десятка медиков закружились в суетливом хороводе.

Он двинулся вперед, соблюдая дистанцию.

Смешался с персоналом.

Медики явно пытались не позволить кому-то умереть. И не обращали на него никакого внимания. Даже у тех, кто не был занят критическим пациентом, взгляды были прикованы к реанимационной палате, в которой разворачивалась драматическая борьба между жизнью и смертью.

Он прошагал до палаты номер восемь, прошел мимо, только чуть замедлив шаг, чтобы заглянуть внутрь, и остановился у следующей двери – сделал вид, будто наблюдает за спящим сморщенным стариком. Шторки над стеклянными стенами палаты Дженни Крюгер были раздвинуты, и он смог без труда разглядеть, что делалось внутри.

Дженни лежала недвижно. Все ее тело, словно змеи, обвивали провода с трубками. Из капельницы через венозный катетер в ее руку сочилась целебная жидкость. Вентилятор возле кровати пыхтел с завидно регулярным ритмом, и целый ряд мониторов отслеживал каждый стук ее сердца, каждый вдох и выдох. Иногда медики излишне полагаются на эти мониторы и не слишком часто заходят в палаты пациентов. Он надеялся незаметно проскользнуть в палату к Дженни, воспользовавшись ослабевшей бдительностью медсестер. И чуть не вздрогнул, заметив женщину, сидевшую у кровати Дженни с книгой на коленях.

Женщина встала и осмотрелась вокруг, как будто почувствовала его пристальный, испытующий взгляд. Затем она проверила медицинское оборудование и снова присела. Но ее интерес к книге, похоже, угас. Глаза женщины пристально посмотрели на дверь. В джинсах и сапогах она была довольно высокой; остро очерченное лицо окаймляли короткие светлые волосы. А небольшая выпуклость под ее свитером намекала на то, что женщина была вооружена. Пригородные больницы не оснащались металлодетекторами.

Кем же была эта женщина?

Она не походила ни на полицейскую, ни на человека, готового выносить за кем-то дерьмо.

Сунув руки в карманы, он взвесил все варианты.

В коридоре появилась уборщица в зеленом костюме. Она толкала перед собой большой контейнер для мусора на колесиках. Уборщица останавливалась у каждой двери, ныряла в палату и бросала немедицинские отходы в свою тележку. Закашлявшись в кулак, чтобы скрыть лицо, он отступил в сторону, освобождая ей проход.

Пока уборщица пересыпала содержимое мусорной корзины старика, его пальцы нащупали в кармане шприц. С героином. Инъекция в мышцу заняла бы немного времени. А когда Дженни Крюгер среагировала бы на новое вещество в своем теле, он находился бы уже далеко от ее палаты. Организм Дженни был уже катастрофически подорван. Через несколько часов она бы непременно умерла. И никто бы не заподозрил, что она скончалась от передозировки героина, лежа на больничной койке.

Он планировал дождаться момента, чтобы никто не смотрел, проникнуть в палату и сделать ей укол. На это ушла бы пара минут, не больше. Персонал в реанимации постоянно отвлекали вызовы и чрезвычайные ситуации наподобие той, свидетелем которой он стал при входе. Но присутствие в палате Дженни блондинки спутало ему все карты.

Конечно, он мог бы подождать, когда она выйдет. Ведь не могла же она там сидеть постоянно. Любому человеку надо есть и отправлять свои естественные нужды.

Но на ожидание требовалось время, которым он не располагал.

У него были и другие дела. Встречи с людьми. Хотя никто из них не представлял для него такой важности, как Дженни Крюгер.

Стоит ей только открыть свои глаза – и рот – его песенка будет спета. Он скрывал свою тайну двадцать три года. И теперь уже точно не сдастся.

Судя по всему, Дженни пребывала в коме. И шанс, что она умрет без его вмешательства, еще оставался. Он не мог, не привлекая внимания, убить сразу и Дженни, и эту блондинку. Тем более что она была вооружена.

Смерть в реанимации должна быть тихой, быстрой и незаметной. Она должна выглядеть как досадное осложнение в результате передозировки лекарств.

Поправив бейсболку и опустив подбородок, он пошел по коридору. Он вернется сюда позже.

Из отделения интенсивной терапии он вышел тем же путем, что и вошел. В палате номер три медсестра накрывала простыней пациента. На лицах выходивших в коридор людей блуждало разочарование от неудавшейся попытки спасти его жизнь. Хлопками по спине и объятиями медики пытались утешить друг друга.

Они старались. Они боролись. Но пациент все равно умер.

Может быть, ему повезет и то же случится и с Дженни?

Он надавил не серебристую кнопку на стене. Двойные автоматические двери раскрылись с драматичным свистом. Он еще вернется. У него нет выбора. Ему необходимо сделать так, чтобы Дженни Крюгер никогда не пришла в сознание. Сделать любым путем.

Морган позаимствовала у Ланса тренировочные штаны и футболку и прошла на кухню. Стоя у кухонной тумбы, ее мужчина разбивал яйца в миску. Покончив с этим, он взял венчик и принялся взбивать полученную смесь.

Морган встала у Ланса за спиной и обняла его руками за талию.

– Не могу поверить в то, что ты позволил Шарпу выбросить свою кофемашину.

– Он сказал, что кофе вредит надпочечникам. Для здоровья полезнее зеленый чай.

– Я не сомневаюсь, что он прав. Но зеленый чай не дает моему мозгу того импульса, в котором он нуждается для быстрой работы.

Ланс принимал органический образ жизни Шарпа. Морган – нет.

Он кивнул на кухонный шкаф:

– Я купил тебе сюрприз.

Морган открыла дверки. На полке стояла кофеварка Keurig, на одну порцию. На Морган пролился поток солнечного света под божественное пение ангелов. Она не останется без утренней дозы кофеина!

– На тот случай, если я была не очень убедительна ночью, повторюсь: я тебя очень люблю, – сняла с полки кофеварку Морган.

Ланс наклонился и поцеловал ее:

– Я тебя тоже люблю. И даже сам не представляю, как сильно.

– Мне за тебя сказало все кофе. – Морган поставила кофеварку на стол, наладила ее и нажала кнопку «старт». – Это лучше бриллиантов.