назидательно ткнул в мою сторону вилкой, с наколотым на ней кусочком курицы.

— Мальчики вообще такие странные, — закивала Рика. — Им можно.

Они понимающе посмотрели друг на друга и синхронно кивнули. Я закатила глаза, понимая, что влипла, причем основательно.

— Куда я попала? — вопросила я у потолка.

— В мир счастья, гармонии и процветания, — жестом главы какой-то секты, развел Эд руками. — Мы научим тебя жить правильно.

— Да, — с неимоверно серьезным видом подтвердила мелкая, после чего жестом добросердечной старушки погладила мою руку: — Ты кушай, деточка, кушай.

Я невольно прыснула со смеху, уж больно умильно она при этом выглядела. С той стороны стола тихо смеялся Эд, ставший, наконец, самим собой. Уже это позволило мне выдохнуть свободнее и смириться, что я должна съесть этот кусочек торта, иначе съедят меня.

Когда с тортами с горем пополам было закончено, и мы даже уложились в срок (ну, плюс-минус), пришло время прощаться. Девочка снова попыталась меня придушить, была оттянута дядей, после чего с серьезнейшим видом подарила браслет из розовых бусин, чередующихся с золотыми, более мелкими. И пока я растроганно позволяла ей его на меня нацепить, глубокомысленно заявила:

— Маленький шажок в достижении всемирного господства розового, — после чего задорно улыбнулась и перешла к угрозам: — Я скоро вернусь, и мы сделаем из тебя самую настоящую, правильную девочку!

Они уходили дальше по улице, Рика, утаскиваемая Эдом за руку, махала мне через плечо. Именно в этот момент я поняла, что в отличие от Эда, я очень даже рада, что Рика уезжает. А то ой, как несладко мне бы пришлось с ее желанием сделать из меня «правильную девочку».

Хорошее настроение держалось еще где-то с полчаса. Я пришла на работу, лишь чуточку опоздав, и, для разнообразия, никто этого не заметил. Поздоровалась с Ларой, принялась трудиться во благо начальства, временами хмыкая при воспоминаниях о том, с какой непоколебимой уверенностью Рика говорила о том, что все девочки обязаны быть сладкоежками. Но постепенно запал, подаренный этой маленькой розовой шустрягой, сходил на нет, и я снова возвращалась к мыслям о сложности своей жизни. В голову упрямо лезли мысли о том, что завтра мне предстоит еще один разговор с Нейтом, а я все не знала, что же ему ответить. Я не должна была говорить ему «да», но отчего-то не была уверена, что смогу сказать «нет». Это приводило к очень философским размышлениям. К примеру, верю ли я в любовь. Истинную, что бывает раз и навсегда, ту самую, о которой рассказывали в сказках и которую воспевали в песнях? Любовь, способную творить чудеса, перевернуть мир, научить летать?

Я прикрыла глаза, и в голове всплыл образ. Черные волосы. Удивительно красивые черты лица. Тепло. Нежность прикосновений.

Сердце уже привычно отозвалось болью, но даже не потому, что было разбито, а потому, что несмотря ни на что хотело верить. Верить в любовь, верить в него.

Мягкие, черные ушки. Мерцающие желтые глаза, золото которых почти скрыто расширенными вертикальными зрачками. Небольшие клыки, видные, когда он широко, счастливо улыбается.

Щекам стало горячо и мокро. Я не знала почему. Почему видела его… таким. Это пугало и манило одновременно, словно в этом образе было что-то большее, чем нарисованная воображением на сравнение с котом картинка. И казалось, что ответ где-то рядом, где-то совсем близко, но я не могла его уловить.

— Ты плачешь, солнышко?

Вздрогнув, я принялась быстро вытирать щеки. Я и не заметила, что полились слезы. Отголосок чего-то важного все еще бродил в тенях сознания, но теперь его было совсем не поймать. Да и не до того было, нужно было отвечать, все-таки начальство спрашивало.

— Нет, простите, это просто… — я запнулась, смаргивая и честно пытаясь придумать, что же сказать.

Марианна, до того стоявшая в нескольких шагах, подошла ближе, участливо заглянула в глаза:

— Ты не должна извиняться, дорогая, — ее голос был наполнен добротой. — Что-то случилось?

Я опустила голову, пряча от нее раскрасневшееся лицо, хлюпнула носом и попыталась успокоиться в ускоренном темпе. И угораздило же ее прийти сюда именно сейчас.

— Нет, это… Это не важно, — несколько глубоких вдохов и попытка принять деловой тон.

Женщина коснулась пальцами моего подбородка, заставляя поднять голову, и посмотрела уверенным взглядом, едва заметно кивнув:

— Это важно, если ты плачешь из-за этого, — и тут же отпустила, даже отступила назад. — Я не буду допытываться, просто… Я могу чем-то помочь?

Она говорила с удивительно искренней заботой, действительно предлагая помощь. И это было странно. Почему она ко мне так относится? Вот почему? Она же всего лишь мой босс. Так почему она ведет себя так, будто я ее любимая родственница?

— Нет, — я отрицательно покачала головой и постаралась придать голосу более легких интонаций: — Это из-за парня.

Почему-то казалось, что парень покажется ей несущественной проблемой. Душевные муки молодежи так по-глупому трагичны же. Но ее взгляд устремился в пустоту, а голос зазвучал немного более хрипло:

— Он… Причинил тебе боль?

Я уставилась на женщину, удивленно распахнув глаза. Чего это она? Будто я сообщила, что кто-то умер. Но быстро спохватилась, потому что опять-таки надо было отвечать.

— Да, — и тут же закачала головой. — Нет.

— Так «да» или «нет»? — ее взгляд снова устремился на меня.

И был он уж слишком заинтересованным, если здесь подошло бы это слово. Словно ей действительно было важно знать, в чем же дело.

А я поняла, что этот разговор пора бы закруглять. Непрофессионально это, с начальством проблемы с парнями обсуждать.

— Так получилось, — исхитрившись придать своему голосу достаточное для достоверности количество лаконичности, я пожала плечами. — Я поверила ему, а он мне солгал.

— Гос… — она резко выдохнула, заставив меня насторожиться еще больше. — Господи, он смог солгать тебе?

Из ее уст это звучало так, будто силами природы людям запрещено мне лгать, а этот парень исхитрился обойти этот закон и при этом не оказался испепеленным. Но самым странным была нотка страха, которая прозвучала в ее голосе. Или мне показалось? Да, наверное показалось, с чего бы это ей чего-то бояться, тем более в данном контексте?

— Все могут лгать, — как можно спокойнее откликнулась я. — Парни — не исключение.

Марианна сделала глубокий вдох, посмотрела на меня немного растеряно и натянуто улыбнулась:

— Конечно. Просто… разве можно лгать