но сложно указать то новое, что подняло эллинов на новый уровень. Очевидно, что греки сформировали свой особый взгляд на мир, но был ли это взгляд научным? Многие специалисты аргументированно полагают, что наука (в том смысле, как мы ее сегодня понимаем) появилась лишь в XVI–XVII веках. Разумеется, никто не отрицает того несомненного факта, что во всех отраслях — будь то физика, математика, астрономия, медицина либо биология — мыслители Нового времени отталкивались от достижений античности: там черпали новые идеи, искали подтверждения своим догадкам, либо же яростно спорили с написанным. Важно, при этом, понимать, что греческие знания, вновь открытые европейцами, попали в совершенно другой мир. Изменилось всё: техника и экономика, социальные отношения и культура, обычаи и традиции, политическая карта и размеры известного мира. Часто говорят, что античное наследие было переосмыслено, однако эта формулировка представляется неточной. Европа XVI века при всем желании физически не могла воспринять греческие тексты в том смысле, как они были написаны. Попытка интеллектуалов Возрождения вернуться к истинной чистоте античной мысли привела к окончательному отходу от нее. Древние греки и европейцы Нового времени просто-напросто решали разные задачи, хоть и использовали для этого во многом схожий инструментарий. В античности люди занимались во многом тем же, чем и современные ученые, но делали при этом нечто совсем иное, и можно сказать, что это вовсе не являлось научной деятельностью. Эллины искали истину в дедукции. Они спорили.

Появление главнейшего метода научного познания — гипотетико-дедуктивного — датируется VI веком до нашей эры, когда ионийские математики и астрономы начинают приобретать знания, выдвигая гипотезы и конструируя логические доказательства. Прежние восточные культуры не знали подобных мыслительных инструментов, а вышедшие из тьмы средневековья европейцы добавили в этом смысле не так уж и много, однако у античности получилась философия, а у Нового времени — современная наука.

Греков любят упрекать в пренебрежении экспериментом и наблюдениями, но эти обвинения не очень-то соответствуют действительности. Достаточно открыть любой философский текст, чтобы убедиться — почти каждая мысль подкрепляется тем или иным фактом, почерпнутым из окружающего мира или человеческих отношений. Более того, хотя главные науки античности — математика и астрономия — были в первую очередь теоретическими дисциплинами (правда наблюдений хватало и там), но в механике, оптике, медицине, биологии и истории факты и эксперимент, безусловно, являлись главным аргументом в споре. Спекулятивность античного мышления проистекает в первую очередь из метафизических философских сочинений, которые стали в итоге прочно ассоциироваться с эпохой. Но когда Платон говорит о методах познания истины — это не более чем частное мнение человека, который не так много сделал именно в научном плане. До сих пор нет единого мнения, как соединить взгляды Аристотеля, изложенные им в «Метафизике» или книгах «Органона», с его же естественнонаучными сочинениями, где описано множество проделанных автором опытов. Весьма вероятно, что никаких единых взглядов там нет вовсе.

Важнейшим отличием античности от Европы Нового времени является то место, которое занимали интеллектуалы в социуме. Греческие мыслители работали без связи с практическими потребностями общества, лишь объясняя факты и явления в удобном ключе. Средневековые университеты (в период своего рассвета) и академии Нового времени, напротив, возникли из утилитарных потребностей городов и государств при их переходе от феодальной структуры к капитализму. Само по себе рабовладельческое общество вовсе не нуждалось в научных результатах — геометрия Евклида, астрономия Птолемея и механика Архимеда явно не были основами мировоззрения античности, да и не могли им стать. Впрочем, научность вовсе не являлась основой мировоззрения не только у Кардано или Парацельса, но даже у Кеплера и Ньютона, которые творили на стыке астрологии, алхимии, герметизма и магии. Люди всегда искали ответы на те вопросы, которые сами себе задавали, и до определенного времени ответы в массе своей просто не требовали научного подхода.

Таким образом, можно сказать, что способ отыскания правильного ответа обнаружили еще греки, а вот задавать правильные (с точки зрения современной науки) вопросы люди начали лишь в Новое время (и учатся это делать до сих пор). Иными словами, потребовалось примерно две тысячи лет, чтобы человечество смогло понять, на какие конкретно вопросы вообще можно ответить научным методом, а на какие — нет. Другое дело, что появление инструмента прежде возникновения решаемой с его помощью задачи, кажется удивительным фактом и требует отдельного рассмотрения.

Истоки появления логики

Рассуждая о возникновении логического доказательства, обычно называют три возможных области его зарождения зародиться: судебное красноречие, философию и математику. Причем все три этих источника имеют в своей основе социальные особенности древнегреческого общества.

Не вызывает сомнений, что демократические изменения, преобразования правовой системы, необходимость для каждого самостоятельно выступать в суде и выполнять государственные обязанности — всё это способствовало развитию и повсеместному внедрению доказательной аргументации. Однако, когда речь идет о кровных интересах, люди редко полагаются исключительно на дедуктивные рассуждения. Мы помним, что софисты весьма успешно обучали всевозможным риторическим уловкам и обманным способам выиграть любой спор. Хотя наверняка большинство греков пытались справиться собственными силами. Известно, что обвиняемые нередко приводили с собой плачущих жену и детей, дабы смягчить сердца судей. Очевидно, это хотя бы иногда срабатывало. Нередко случалось и так, что один и тот же человек писал одинаково убедительные речи и для истца, и для ответчика, поэтому трудно утверждать, что именно в судебной практике греки ставили логику превыше всего.

Философы определенно сильнее старались придерживаться точности логических построений. Поэма Парменида и труды его ученика Зенона считаются первыми образцами дедуктивного доказательства. Судя по всему, именно Парменид первым применил логические построения для обоснования своих идей. Была ли данная попытка эллейцев успешной? Нет, не была. Ни Пармениду, ни Зенону, ни любому другому философу, который опирался бы лишь на дедуктивные рассуждения, в сущности ничего не удалось доказать. Вся подобные интеллектуальные конструкции — просто неубедительная попытка подражать неопровержимости математических выводов. Точно так же, как и в примере с судебной практикой, всегда находился какой-нибудь другой философ, столь же убедительно доказывающий противоположные тезисы.

Понять, откуда эллейцы взяли идею «математизации» своих рассуждений, несложно. Известно, что Парменид был близок к пифагорейской среде, которая восприняла идею дедуктивного доказательства от своего основателя, на родине которого (в ионийской Малой Азии) подобный метод рассуждений уже вовсю использовался для доказательства геометрических теорем.

Фалес первым стал устанавливать математические истины не только с помощью наглядных чертежей, как это ранее делали на востоке, но и путем строгих рассуждений. Даже тогда, когда было достаточно просто перегнуть чертеж или вырезать и наложить части фигур друг на