– Ну, от дел меня уже давно отвлекла Евдокия. Прошу всехвойти. Не стоит разговаривать через порог.

Дунька поглядела на Лизу, а та на Дуньку. После чего старшаяпожала плечами и следом за младшей вошла в теплый холл. Белоключевский поступенькам поднялся следом, и охранник прикрыл за ними дверь.

– Меня зовут Фиона Ксаверьевна, – с достоинством сказалаФиона и протянула Белоключевскому руку. В другой она держала пачку сигарет«Данхилл». – Вряд ли мои молодые родственницы догадаются представить нас другдругу. Никакого понятия о хороших манерах. Вы со мной согласны, ДмитрийПетрович?

Дунька вытянула шею. Лиза замерла. Белоключевский, сдернувперчатку, легким юнкерским движением, чуть-чуть сверху пожал протянутую Фионойруку. Очевидно, он сделал все правильно, потому что Фиона улыбнуласьприветливо.

Вот интересно, подумал Белоключевский. Сестры не узнали его– ни одна, ни вторая. Его не узнавали в магазинах, на улицах, и в автосервисе,и на заправке. Его никто и нигде не узнавал, даже по фамилии. Фиона узналасразу же, и отчество вспомнила моментально!

– Я рада видеть вас в нашей галерее, – светским тономпродолжала Фиона. – Пока моя невестка будет надевать шубку, я могу показать вамнаши картины.

– Откуда она его знает? – на ухо Лизе просвистела Дунька. –Ах да…

– Не хотите ли чаю, Дмитрий Петрович?

– Нет, благодарю вас.

– Она думает, что у него деньги остались, – прошептала Лиза,– а он бомж.

– Может, ты не знаешь? Может, у него тьма денег!

– Я знаю.

– Он что, показывал тебе свою кредитную карточку?!

Фиона едва заметно дернула плечом, и они пересталишептаться. Как привязанные, они почему-то шли за Фионой и Белоключевским потеплому залу. За окнами мела метель.

Лиза посмотрела в метель и вдруг зевнула.

Все-таки сегодня она почти не спала.

– Это мои сотрудники. Очень немногочисленные, нопрофессиональные и близкие люди. Так сказать, маленькая и дружная семья.

Фиона простерла руку к Вере Федоровне, стоявшей неподалеку,и странной парочке – Александре и Федору Петровичу.

– Семья!.. – не удержавшись, фыркнула Дунька негромко. –Змеиный клубок, мать их так!..

– Дунька, прекрати.

– А у моего нового шефа такие зеленые глазищи! – вдругмечтательно сказала сестра Лизе на ухо. – Я все время думаю, линзы у него илинет.

– Дуня! У какого еще шефа?

– У меня новый шеф, – Дунька театрально закатила глаза. – Ятебе потом расскажу.

– А есть о чем?

– Есть! Я его с ходу оскорбила и поставила в ужасноеположение.

– Это ты умеешь.

Фиона обходила галерею. Белоключевский тащился за ней, Лизасмотрела ему в спину.

Странно. В джинсах, солдатских ботинках и толстом свитере, сдохой, которую он нес в руке, бывший олигарх не казался ни странным, нинелепым. Ему как будто было решительно наплевать на то, как он выглядит, и отэтого всем окружающим тоже – ну, оделся человек кое-как, ну, и что тут такого?Все равно он с нами «одной крови», и не имеет значения, во что он одет!

Федор Петрович все прятался за спину Веры Федоровны и за еетолстенные растрепанные каталоги, которые она все почему-то держала в руке, апотом и вовсе затрусил к винтовой лестничке, но там Фиона его перехватила.

– Федор Петрович! Далеко ли вы собрались?

– Да у меня… дел очень много… и с экспонатами я напутал,Фиона Ксаверьевна.

– После распутаете. Покажите Дмитрию Петровичу свою частьэкспозиции.

Лизе показалось, что Федор Петрович колеблется – и это былонепонятно. С чего бы ему колебаться?

Он все же подошел, кашлянул, взялся за подбородок.

– Дмитрий Белоключевский, – представился бывший олигарх.

– Федор… э-э-э… Малютин.

– Очень приятно.

Лиза дернула Дуньку за рукав пиджака.

– Одевайся! Нам надо ехать! Она нас до смерти заговорит.

– Да я одеваюсь. Господи, где шуба-то?

– Ты что? Шубу потеряла?!

– Да нет, она у Фионы в кабинете на вешалке. За дверью.

Федор Петрович тем временем приблизился к Белоключевскому ипростер руку в сторону ближайшей стены, на которой помещались «экспонаты», скоторыми он, видимо, напутал, но тот повел себя странно.

– А это что у вас такое?

И Белоключевский повернулся и сделал два огромных шага всторону винтовой лестнички. Там, в глубине, почти что в темноте, на беломстенде висело несколько фотографий и плакатов в рамках.

– А… это, так сказать… история нашей… галереи. Вот репортажс открытия. Вот… это, кажется, выставка Бенуа. Это, ну… это Фиона Ксаверьевна сдиректором музея Орсе в Париже, а это… Если хотите, я спрошу у ФионыКсаверьевны, она может рассказать подробнее, наверное…

– Нет, спасибо, – отказался Белоключевский, но почему-тосунулся еще ближе к стенду и некоторое время рассматривал плакаты и фотографии,а потом повернулся к дамам и сказал громко: – Большое спасибо. Думаю, что яувидел все, что хотел.

– Вы почти ничего не посмотрели, – заметила Фиона.

– У нас мало времени, но я непременно специально еще заеду.Когда буду более свободен.

– Я всегда буду вам рада, Дмитрий Петрович. Мы будем рады.Жаль, что мои молодые родственницы раньше не просветили меня в отношении…знакомства с вами.

– Боюсь, это ничего бы не изменило, – вдруг сказалБелоключевский галантно. Галантность прозвучала насмешкой, и Фиона еепроглотила, не моргнув глазом.

Лиза смотрела все представление, боясь пропустить слово илижест.

Никогда на ее памяти Дунькина свекровь не выглядела такой…почтительно-заинтересованной, такой взволнованной и старающейся угодить.

Кому?! Ее соседу в дохе и высоких башмаках со шнуровкой?!Бывшему зэку, бывшему олигарху, бывшему главе компании «Черное золото»?!

В настоящем у Белоключевского были только Лиза, бревенчатыйдомик, упирающийся крышей в Большую Медведицу, виски в бывшем подсвечнике,широкая лопата, которой он разгребал на участке снег, и вечная сигарета вгрубых неухоженных пальцах. Все остальное было в прошлом, неужели Фиона этогоне понимает, или, наоборот, она понимает что-то такое, что недоступно ниДуньке, ни Лизе?!