– Ездил, – сообщила Лиза. – Димка на колесах его машинынашел голубую краску. А на МКАД, как раз рядом с нами ночью цистернаопрокинулась с этой самой краской. Так что он ездил.

– Мать его!.. – в сердцах выругалась Дунька. – Идиот, дрянь,сволочь последняя!

Белоключевский молчал, и Дунька набросилась на него:

– Ну? Что же вы молчите?! Вы же тонкая натура, при васматериться нельзя.

– Будете отвыкать постепенно, – невозмутимо произнес он. – Ябуду вас отучать. Скажите лучше, кто такая Александра?

– Дочка Веры Федоровны, которая при Фионе состоит уже летпятьдесят или шестьдесят. Наш Вадик должен был жениться именно на ней. Покрайней мере все об этом только и говорили, когда он женился на мне!

– А вы что? – Что я?

– Вы тоже считаете, что он должен был жениться наАлександре.

Дунька сильно затянулась и посмотрела в окно.

– Сейчас мне уже наплевать. А когда-то меня это сильно…задевало.

– А ее? Ее задевало, что он женился на вас, а не на ней?

Сестры переглянулись, и одна успокаивающе кивнула другой,как будто поддержала ее.

– Я никогда об этом не думала, – призналась Дунька. – И,наверное, напрасно. Может, она его и вправду любила? Или любит? А он ни на чтотакое в принципе не способен.

– На любовь то есть, – пояснила Лиза.

– Мы раньше думали, что способен, – подхватила Дунька. – Апотом оказалось, что он может любить только себя.

– Папа сразу говорил, между прочим.

– Папа тут совсем ни при чем, – перебила ее Дунька.

Белоключевский уже заметил – она сразу же начиналасердиться, как только с ней не соглашались или пытались ее учить. Ну ихарактер! Если этот самый Вадим такой слизняк, каким его описывают, где емусправиться с этой язвительной, насмешливой, красивой «наобороткой», вседелающей по-своему!

– Лиза, а ты с ней хорошо знакома?

– С кем?

– С Александрой.

– Господи, конечно, нет! Я с ней вообще почти незнакома –виделись три с половиной раза, когда к Фионе заезжала зачем-то. Я таких, какона, терпеть не могу. Вот Федор ей очень подходит. Два сапога пара.

– Странно, – под нос себе пробормотал Белоключевский. –Очень странно.

Он был уверен, что они знакомы очень хорошо – только этомогло объяснить все дальнейшее. Фотографии на стене в галерее о многом емурассказали, и он было решил, что почти все понял, но одна существенная детальникак не лезла в картинку – именно то, что Лиза с ней почти незнакома!

Это была неправильная деталь. А Белоключевский хорошо знал отом, что если после сборки на столе остается какая-то деталь, значит, механизмсобран неправильно.

– А… где она училась?

– Кто?! – в один голос вопросили сестры, и одна немедленносказала другой:

– Загадывай желание.

– Александра.

– Понятия не имею. Дим, а что, это имеет значение?

– Она училась в каком-то дурацком институте, куда мамочкасумела ее пристроить. Она на исторический МГУ три раза поступала и три разапроваливалась.

– Это ни о чем не говорит, – сказал Белоключевский. – Чтобытуда поступить, нужны большие деньги, и все. Если таковых нет, будь ты семипядей во лбу – не возьмут. Это всем известно. Так что не злобствуйтепонапрасну, дамы.

– Мы злобствуем?!

– Да я таких идиоток, как эта Саша, в жизни больше невидела! Если бы она у нас в журнале работала, ее бы через три дня уволили!

– А я ее к себе на работу ни за что не взяла бы!

– Да она чашку поднять не может, обязательно опрокинет!

– И вечно все роняет и теряет!

– Стойте! – вдруг крикнула Дунька так неожиданно, чтоБелоключевский сильно затормозил, из-под колес полетел снег, сзади засигналили,а девицы повалились лицом в обшивку передних кресел. – Стойте!

– Я стою! – рявкнул Белоключевский. – Что такое?!

– У нее выпал листок, – затараторила Дунька, – из блокнота.Она уронила блокнот, вернее, ее этот убогий толкнул, и она уронила!

Машины сзади ревели и трубили, как стадо рассерженныхслонов.

– А на листке был адрес записан. Наш адрес, рощинский.Академическая, три!

– Господи, – пробормотала Лиза и прижала руку к губам. –Господи…

– Я думала, что она убогого задушит, когда он ее толкнул, унее такая злоба была на морде! Уже задушила, наверное!

Белоключевский вдруг подумал, что задушить Федора ПетровичаМалютина вряд ли кому-нибудь под силу, но дело сейчас не в этом.

– Зачем ей мог понадобиться адрес?! Зачем, черт побери?! Онаникогда у нас не была! Да я ее на порог не пущу, даже если…

– Дунька, успокойся.

– Нет, вы подумайте! Это все она затеяла, точно!..

– Да ладно вам, – перебил Белоключевский. – Этот адрес могсунуть в блокнот кто угодно. Хотя бы ваша свекровь. Или этот Федор Петрович.Или ее мать. Насколько я понимаю, там никто ни за чем не следит. Они живутмаленькой дружной семьей.

– Они скорпионы, а не семья!

Машины все сигналили, и Белоключевский медленно тронулся сместа. Какой-то рассерженный до предела джип обогнал его, резко перестроился ипритормозил перед самым носом – наказал. Белоключевский и бровью не повел.

– Вадим бы сейчас орал как ненормальный, – на ухо Лизесказала Дунька. – А этот ничего. Терпеливый.

– Это точно, – согласилась Лиза.

Белоключевский думал.

Фотографии в галерее. Листочек с адресом. Федор ПетровичМалютин, взявшийся неизвестно откуда.

Это то, что он узнал и увидел сегодня.

Труп Лизиной сотрудницы в гараже. Никаких следов на снегу.Никаких признаков насилия. Ничего.

Это то, что он знал и раньше.

Связующим звеном между всеми этими деталями может бытьтолько Лиза. Только Лизой объединены два совершенно разных мира и двасовершенно разных места – галерея семьи Клери и подмосковный поселок Рощино!

Стрельбу Белоключевский из схемы исключил – он был уверен,что она никакого отношения к трупу в гараже не имеет. После посещения галереиего уверенность только укрепилась.

Он не очень понимал, что станет делать дальше – по крайнеймере в отношении собственной безопасности. Тот, кто собирался убить его, былпрофессионал, хладнокровный и хитрый, и к тому же Белоключевский сильноразозлил его. Ему дважды не удалось убить его, и в том, что он придет в третий,Белоключевский не сомневался.