– Лилочка, я одна боюсь.

– Ым, Майка, послушай меня внимательно. И запомни. – Лилия говорит с той интонацией, которой умудренные опытом старики делятся со своим потомством важными истинами. – Никогда не бойся. Никого. Никогда-никогда.

Лилия наклоняется и, глядя в глаза малышке, продолжает:

– Не бойся. Иначе у тебя тоже будет дефект. Поняла?

Малышка молчит. Она думает. Она знает, о чем говорит сестра.

– Нет. Ты врешь. Это не заразно.

– Еще как, ым, заразно.

– Но я же не хочу ымкать, как ты.

– Тогда, ым, не бойся. Я предупредила.

Майя вот-вот расплачется.

Теперь малышке вдвойне страшно. Во-первых, девочка боится остаться одна в незнакомом дворе, во-вторых, теперь она боится собственного страха, ведь, если верить сестре, из-за него можно «заразиться» дефектом.

– Майка, перестань, ым, сопли разводить. Я на минуточку.

– Я с тобой.

– А за вещами, ым, кто присмотрит?

– Мы возьмем их.

– А Котофеич?

– А что?

– Сама посмотри. Видишь, как он устал? Зачем, ым, его заставлять? Посиди за старшую. И присмотри.

После фразы, что девочка должна присмотреть за Котофеичем, Майя успокаивается. Несмотря на всю неубедительность слов сестры, теперь она остается за старшую. За главную. И она справится.

– Ладно, Лилочка. Присмотрю.

– Молодец. Только жди и не уходи. Я, ым, скоро.

Лилия оставляет сестру во дворе и почти бегом возвращается на проспект к продуктовому магазину.

Воровать нехорошо. Она это знает. И она никогда не совершала ничего противозаконного. Но сейчас безвыходная ситуация. Не оставлять же ребенка голодным.

– Нужно действовать, – говорит себе Лилия и подходит к двери.

Она зайдет.

Затеряется среди толпы покупателей. Схватит хлеб и если повезет кусочек сыра. Обязательно не забудет клубничный йогурт. Именно клубничный – любимое лакомство Майи. Без йогурта можно и не надеяться, что сестренка согласится позавтракать.

Лилия убедится, что никто не видит, спрячет все продукты под кофтой и быстро удерет.

Звучит просто.

В крупных магазинах постоянно воруют. Ничего особенного. Не она первая, не она последняя.

Главное не трусить.

Лилия заходит в магазин. Идет, изображает спокойный решительный шаг.

Двери ползут в стороны. Запах от кофейного аппарата заставляет глотать слюну.

Впервые девушка идет в магазин с таким неприятным ощущением. Волнуется. Приходится смотреть под ноги, чтобы случайно не поскользнуться на плитке и не упасть. Руки млеют, на лбу проступают капельки пота. Кажется, все охранники смотрят только на нее. Предатели. Все камеры, хоть их и не видно, направлены строго на нее.

Развернуться бы сейчас да удрать.

Может, встать у входа и попросить деньги?

«Подайте на пропитание для меня и моей маленькой сестры».

Постоять с грустным лицом полчаса. И ведь подадут, мир не без добрых людей. Наверняка помогут. Но полчаса – это слишком долго. Майя не высидит. Забоится, разревется.

Образ всхлипывающей сестренки придает сил. Давай, трусиха, говорит она себе и проходит вдоль прилавков.

Отдел выпечки.

Лилия не станет привередничать и выбирать самую дорогую булку, хватает первую попавшуюся.

Теперь сыр.

Сыр она выбирает скромный треугольник, грамм сто пятьдесят.

И баночка йогурта. На упаковке, она по привычке проверяет дату изготовления и срок годности. Десять дней до истечения – подходит.

Теперь нужно как-то спрятать и вынести еду на улицу.

– Глеб, смотри, та девчонка.

Лилия приближается к кассе. Возле стеллажа с бутылками газировки она прячет продукты под одежду и, придерживая руками живот, направляется к выходу.

– Отстань. Мы сюда за покупками, а не следствие вести. Девчонка как девчонка.

Полицейские хоть и собирались, все еще не переоделись. Но и в гражданской одежде было бы сразу понятно, что они сотрудники.

Лилия смотрит на кассы, выбирает самую длинную очередь.

План заключается в том, что в густой толпе на нее никто не обратит внимания, и она без проблем протиснется к выходу.

– Глеб, я чувствую, ей нужна наша помощь.

– Успокойся, говорю. Две хватит или три покупаем?

– Нужно ей помочь.

– Крот, угомонись. Если она захочет, то помощь понадобиться не ей, а нам. Ты себя в зеркале видел?

Он звонко смеется и складывает дополнительные бутылки в тележку.

– Лучше бери три.

– Что насчет запивать? Сок возьмем?

– Запивать?

– Ну да.

– Виноградный. Вон, два литра на скидке.

Лилия идет, старается не привлекать внимание. Смотрит под ноги, изредка косится по сторонам. Она извиняется, пробирается через толпу.

Охранников вроде бы не видно.

Еще метров пять, и девушка благополучно покинет магазин.

Как только появятся деньги, она обязательно заплатит. Потом. Как только представится такая возможность.

Лилия встречается взглядом с кассиром, виновато улыбается и пожимает плечами, мол, простите, зря пришла, ничего не купила.

Лента рывками подвигает товары. Бесконечные горы туалетной бумаги, коробки с макаронами, упаковки круп, бутылки, сковорода.

Мужчина в солнцезащитных очках на затылке оплачивает покупки и просит пакет. Он отодвигается в сторону, втягивает живот и пропускает девушку к выходу. Но как бы мужчина ни старался, Лилии не проскользнуть мимо пузатого, и они выходят вместе.

Проклятая рамка начинает звенеть. Пронзительно. Настойчиво.

«Пи-пи-пи».

Лилия замирает.

Все вокруг, даже те люди, которые уже стояли в дверях и собирались уйти, оборачиваются и смотрят. Смотрят, где же этот наглый вор, из-за которого сработал сигнал.

«Пи-пи-пи».

Неужели они даже хлеб маркируют? Параноики. Затраты на это не покроют стоимость булочки.

Предатели.

– Ой, извините, – говорит пузатый мужчина, глупо улыбается и кладет на ленту электробритву, которую все это время держал в руках. – Я случайно прихватил.

Лилия чувствует, как мурашки бегут по спине. Значит, это не из-за нее сработал датчик.

Не из-за нее.

Лилия смотрит, как кассир подносит бритву, сканирует штрихкод и кивает пузатому, мол, ничего страшного, бывает. Мужчина что-то говорит, отшучивается за неловкую ситуацию.