– Знаешь, – говорю я, а сам продолжаю рыться в сумке. – Клиенты обычно задают вопросы. Переживают. Особенно если это для клиента первое тату. А ты молчишь.

Краем глаза наблюдаю, как девушка мне в ответ пожимает плечами и улыбается. Наверное, ей нравится так издеваться надо мной. Нравится навязанная игра.

– Не боишься, например, что будет аллергия на краску?

Задаю непрофессиональный глупый вопрос и тут же осекаюсь.

Мастер не должен поднимать такие темы. Незачем наводить клиента на неприятные мысли. Я спрашиваю только, чтобы спровоцировать ее на разговор. Но это плохая идея.

Чтобы исключить все риски, нанесите часть краски на кожу. Заклейте пленкой и подержите так некоторое время. Затем смойте все теплой водой и внимательно рассмотрите. Если есть покраснение или высыпания, данная краска не для вас. Если нет, то смело используйте.

Эта рекомендация написана практически на каждой этикетке красителя, но ее мало кто читает, и лишь единицы, кто следует этой простой инструкции.

– Как ты себя чувствуешь?

Девушка не обращает внимания на мои слова. Она поправляет волосы и ложится поудобнее.

– Может, сделаем перерыв? – спрашиваю с надеждой.

Если ей и не нужно, то я бы с удовольствием отдохнул. Трехчасовой сеанс утомил. Плюс скоро обед, я, признаться, успел проголодаться.

Она мотает головой.

– Без перерыва продолжим?

Кивает.

Что ж.

Надеваю перчатки. Беру вторую фотографию и маркеры.

– Желание клиента для меня закон, – говорю и подсаживаюсь ближе.

Делаю набросок, размечаю пропорции и размышляю о том, что сейчас я бы не отказался от сигареты. А еще, что из нас, скорее всего, получилась бы отличная пара.

Удивительно.

Не так давно, буквально пару часов назад, я размышлял о том, что к подобной девушке на пушечный выстрел не приблизился бы. Ни за что.

Но сейчас.

Что изменилось? Кто может ответить на этот вопрос?

Она словно загипнотизировала меня, околдовала. Смотрю на нее и практически уверен, что именно такой я себе и представлял идеальную девушку. Что именно такая мне и нужна. Молчаливая красавица и преуспевающий тату-мастер.

От своих мыслей я улыбаюсь.

Может, притягивает молчание. А стоит ей заговорить, как все чары растворяться? Растают.

Странно все это.

Может, влюбился? Нет. Что такое влюбленность?

Она будто манипулирует моим настроением. Молчаливо. Манипулирует мной. Пытается. Напрасно старается. Я и только я пишу свой сценарий.

Мои мысли прерывает ее внезапная улыбка. Девушка поднимается на локти и смотрит на меня. Возможно, догадалась, о чем я думаю. А возможно, просто проверяет, чего я там вожусь.

– Готова?

Девушка долго выдыхает, словно перед пугающим прыжком в пропасть, и кивает, мол, давай начинай. Она с легкостью, не проронив ни единого слова, управляет мной.

Усаживаюсь.

Занимаю рабочее положение.

Приступаю ко второй части заказа.

Маркеры скользят по коже. Портрет ложится, обнимает вторую ногу. А я не перестаю думать, откуда родилось влечение к этой странной девушке. И почему я чувствую такую близость к незнакомке.

Нажимаю на педаль.

Жужжание машинки нарушает сопящую нашими носами тишину.

Стопроцентная концентрация.

Скоро я опять буду вспоминать советы о том, что нужно беречь слух, нужно пользоваться берушами. Опять буду пытаться познакомиться со своей загадочной клиенткой и нелепо улыбаться.

А пока пальцы уверенным движением натягивают нежную кожу стройной безымянной девушки и проводят иголками вдоль контуров рисунка.

Вывожу идеальные контуры для идеальной клиентки.

Работаю, выполняю отточенные механические действия, отпускаю на волю свои мысли и погружаюсь все глубже в сон с мечтами, с планами, с открытыми глазами.

* * *

Компания останавливается возле кафе.

Ничего особенного, рядовое заведение, коих сотни, даже тысячи в любом городе. Неброская вывеска, широкие окна с веселыми наклейками, и картонный рожок с разноцветными шариками мороженого над входной дверью.

– Для того мы и ходим на службу, – подмигивает Владимир, открывает дверь и пропускает девушку с ребенком вперед.

На самом деле он давно уже не за тем ходит на службу. Банально зарплата. В то, что своим участием он сделает город лучше, Владимир не верит.

– Проходите, занимайте столик. А мы покурим, – говорит Глеб, выделяя слово «покурим».

Глеб полностью протрезвел. Он останавливает друга за плечо и дает понять, что нужно поговорить с ним наедине. Он мог и прямо сказать, без грубых намеков, но почему-то решил, что вежливее будет позвать на перекур.

– Да. Проходите. И закажи мне зеленый чай. Нет, лучше кофе. Черный, без сахара.

– Ым, хорошо.

– Полистайте меню, выберите, что будете кушать. Там оладьи с джемом есть, очень рекомендую. Есть блинчики с начинкой. Пальчики оближешь. Коктейль молочный, самый вкусный в городе.

Он это знает.

Знает, потому что это любимая кафешка его сына. В которую они с Костиком заходили и лакомились сладостями практически каждую неделю. «Папин день», так они называли свои походы, и оба неподдельно радовались каждому выходному.

– А с какой начинкой блинчики? – уточняет Майя.

– Ым, хорошо, спасибо, разберемся, – перебивает Лилия сестру и проходит внутрь.

– Мне тоже кофе. Только мне со сливками, – добавляет вслед Глеб. Но, похоже, его никто не слышит.

– Мы покурим и подойдем, – говорит он закрывающимся дверям.

Лилия усаживает за столик сестру.

Рядом садит Котофеича.

Девушка смотрит в окно на полицейских. Угораздило же, думает она. Но с другой стороны, куда пойти с сестрой. Не ночевать же с малышкой в зале ожидания вокзала? Лилия смотрит на то, как они о чем-то спорят. Скорее всего, решают их судьбу. Думают, как поступить.

Смотрит, и ей страшно.

Она не знает, что будет дальше с ней и с Майей. Их задержат или сдадут в интернат или еще что пострашнее. Но в одном Лилия уверена – будет лучше, чем дома с отцом.

Глеб со стеклянным бряканьем ставит сумку на асфальт.

– Что ты творишь? – начинает он. – Совсем сбрендил?

– Ты о чем?

– Об этом.

Глеб косит глаза в сторону и показывает локтем через витрину на Лилию с Майей.