— Я не знаю, где…

— Заткнись! — крикнул один из них. — Лежи спокойно и не рыпайся!

И в головокружительном озарении все встало на свои места.

Кто-то вдавил ее лицо в мох, и она почувствовала, как чьи-то руки быстро обыскивают ее тело.

— Убийца проклятая! — произнес кто-то над ней.

И она поняла, что он и в этот раз ее опередил.

Она сделала как велено. Заткнулась и всю дорогу до полицейского участка Виммербю молчала. Едва она вышла из машины, прямо перед ней взорвалась вспышка, и она мельком увидела молодого мужчину с огромным фотоаппаратом в руках.

— Зачем вы это сделали? — спросил кто-то, но ее втолкнули в фойе полицейского участка. В помещении было полным-полно людей, в форме и в гражданском, и все они с отвращением следили за каждым ее движением.

— Сюда!

Человек, который сидел перед ней в машине, прошел вперед, и в толпе образовался узкий проход, по которому они продвигались. Кто-то толкнул ее в спину, и она сморщилась, на удар отозвалось сломанное ребро. Перед ней открылась дверь, она вошла внутрь.

— Сядь!

Пододвинув к себе стул руками в наручниках, она села. В комнату вошли еще двое, сели с другой стороны.

— Рогер Ларссон, — произнес один из них.

Его коллега нажал красную кнопку на магнитофоне и, удостоверившись, что пленка крутится, кивнул:

— Допрос Сибиллы Форсенстрём, третье апреля тысяча девятьсот девяносто девятого года. Восемь пятьдесят пять, на допросе, кроме допрашиваемой, присутствуют младший следователь Матс Лунделль и комиссар Рогер Ларссон. — Он выпрямился. — Вы Сибилла Форсенстрём?

Она кивнула.

— Прошу вас громко и четко отвечать на наши вопросы.

— Хорошо!

— Вы можете сообщить, что вы делали в Виммербю?

Она загляделась на вращающуюся магнитофонную катушку. На нее смотрели с ожиданием. Короткий стук в дверь, вошла женщина с какой-то бумагой. Протянула бумагу мужчине по имени Рогер, тот быстро прочитал и положил на стол текстом вниз. Потом снова посмотрел на нее.

— Это сделала не я, — произнесла она наконец.

— Что «это»?

Вопрос был задан очень быстро. Уставшей, голодной, ей было трудно собраться с мыслями. А теперь она сама направила их на нужные рельсы.

— Всех убил этот Ингмар.

Двое мужчин по ту сторону стола переглянулись. Складывалось впечатление, что они пытаются скрыть улыбку.

— Вы имеете в виду Ингмара Эрикссона? Охранника здешней больницы? Того самого, кто вчера вечером пришел в отделение неотложной помощи с разбитой правой рукой и выбитым маникюрным прибором глазом? Этого Ингмара вы имеете в виду?

Теперь он говорил гневно. Она посмотрела на свои руки. Если спрятать цепь, то получается как два серебряных браслета.

Человек по имени Рогер положил что-то на стол.

— Как у вас в кармане оказалось это?

Подняв взгляд, она обнаружила, что речь идет о распятии. Оно лежало на столе в прозрачном пластиковом пакете.

— Это он мне дал, — произнесла она тихо. — Он хотел меня убить.

— Почему?

— Чтобы взвалить всю вину на меня!

— За что?

Она вздохнула.

— У него были отношения с Руне Хедлундом.

У Рогера Ларссона дернулся уголок рта.

— С кем, вы говорите, у него были отношения?

— С Руне Хедлундом. Он погиб в автокатастрофе пятнадцатого марта прошлого года.

Мужчины снова посмотрели друг на друга. Никто из них не произнес ни слова, но она догадывалась, о чем они думают. Они разговаривают с сумасшедшей. Хотя, может, оно так и есть.

Была не была. Господь никогда не был на ее стороне.

— Позвоните Патрику. Он подтвердит, что это не я.

— Кто такой Патрик?

— Пат…

Как же его фамилия? Она же читала табличку на двери, но воспоминание начисто стерлось.

— Его мать работает в полиции. Они живут на Согаргатан. В районе Сёдермальм.

— В Стокгольме, вы хотите сказать?

В дверь снова постучали, и женщина принесла новую бумагу. Два любопытных лица заглянули в открытую дверь. Человек по имени Рогер прочитал бумагу и кивнул. Потом посмотрел на часы:

— Допрос прерван в девять ноль три.

Сибилла закрыла глаза.

— Нам нужно кое-что проверить. Вы здесь подождете или в камере?

Она посмотрела на него. Какая разница?

— Там есть кровать? — спросила она в конце концов. Святой приют душе усталой.

Он опять кивнул.

— Тогда я пойду в камеру.

Часы шли, но ничего не происходило. Она чутко спала на жесткой койке. Впадала в беспокойное забытье, ей снились навязчивые сны, в которых она, точно в замедленном кино, отчаянно пытается убежать от невидимых преследователей.

Ей принесли еду, но ничего не сказали о том, чего все ждут. Будь у нее силы, она бы сама поинтересовалась.

Теперь запертая дверь казалась не так страшна, как прежде. Сибилле на самом деле стало в каком-то смысле хорошо оттого, что можно лежать и ни о чем не думать. Она сделала все, что могла, и даже больше, так что нужно, наверное, просто признать поражение, и все.

Они выиграли, а она проиграла.

Только и всего.

Ближе к вечеру явился Рогер Ларссон и сообщил, что они ждали представителей Главного полицейского управления из Стокгольма. Она не ответила. Просто подумала, что к ней едет элитная следовательская бригада. Ну конечно, разве такого злостного душегуба, как она, можно доверить какому-нибудь доморощенному провинциальному следователю!

— У вас есть право на адвоката, — продолжил он.

— Я ничего не совершала.

Он направился к двери.

— Думаю, он вам все же понадобится.

И вышел.

Еще через какое-то время к ней вошел мужчина лет пятидесяти. Он либо очень торопился, либо нервничал.

— Чель Бергстрём, — представился он и положил на стол свой портфель.

Поморщившись, она встала. Ребро вставать не хотело.

— Пока вашим адвокатом буду я. Потом вас, видимо, переведут в Стокгольм, и тогда вам будут оказывать помощь другие специалисты. Ваш отец умер, вам об этом известно?

Она уставилась на него во все глаза.

— Что вы сказали?