Чёрный подходил к одежде любых цветов, но сегодня Кристофер предпочёл монохромное решение костюма: сшитый в талию чёрный бархатный камзол длиной до колен был обильно украшен серебряной вышивкой. Так что новая деталь смотрелась как нельзя более кстати, органично завершая строгий ансамбль. И всё же глава ювелиров чувствовал себя некомфортно: окаянная лента давила, душила, и, сам не сознавая того, Кристофер поминутно касался её, незначительно ослабляя узел на горле. Психологический эффект был сильнее доводов рассудка.

Глава службы ювелиров и не предполагал, что окажется так угнетён неожиданным назначением. Разумеется, любой общественный статус, в особенности столь высокий, налагает на человека особые обязательства, предписывает определённые нормы поведения. Как аристократу Кристоферу это было хорошо знакомо. Тем более что новый статус, по существу, лишь закрепил реальное положение дел: уже много лет глава ювелиров принимал участие во многих государственных делах и исполнял при дворе обязанности, далеко выходящие за пределы компетенции его должности. К примеру, курировал дипломатическую переписку и законотворческий процесс.

Теперь же, по сути, он легитимно является вторым человеком в Ледуме, соправителем лорда-защитника. Кристофер не сомневался, что беловолосый воспользуется этим обстоятельством и заставит его не только подготовить, но и поставить личную подпись и печать под всеми щекотливыми официальными нотами, которые, несомненно, последуют в ближайшие дни. Таким образом, в случае неудачи Ледум получит возможности для манёвра и возобновления переговоров, а также виновника возникшего между столицами «недопонимания», «исказившего» истинные намерения правителя.

С точки зрения политики, да и простой логики, всё было верно. В конце концов, благополучие города важнее благополучия одного человека, и не повиноваться Кристофер не мог. Однако напряжение копилось, и снимать его без наркотических средств уже практически не удавалось. Это был тревожный сигнал, звоночек, над которым стоило всерьёз задуматься. Но сегодня Кристофер позволил себе отдохнуть, предчувствуя, что следующая возможность может выпасть не скоро.

И что же? Едва высококачественный гашиш помог немного отвлечься от мрачных предчувствий, едва начал налаживаться приятный вечер, как объявился дражайший вездесущий канцлер и всё испортил! И до чего же въедливый тип… пусть оставит обвиняющую манеру разговора для своей допросной! Сам аристократ ничего предосудительного не совершил. И Винсент, когда будет докладывать лорду, обязан будет так и сказать.

Зная патологическую честность главы особой службы, наговора можно не опасаться.

Однако, учитывая вспыльчивость и дурной нрав правителя, всё же лучше первым успеть с покаянием.

– Скажите, Кристофер, почему престолонаследник настаивал на разговоре с вами, когда мы обнаружили в его апартаментах спрятанную копию похищенного камня? – едко поинтересовался канцлер, не отрывая от собеседника цепких глаз. – Надеюсь, это не слишком приватный вопрос, господин премьер? Если так, вы вправе не отвечать. Вы ведь теперь не под властью закона.

Под пристальным взглядом Винсента, фиксирующим мельчайшее движение, Кристофер нервничал всё сильнее.

Стекло монокля холодно поблескивало в полумраке, как линза устрашающего механизма. Неудивительно, что при одном появлении канцлера у его подопечных случаются тихие истерики: он дал множество поводов волноваться в своём присутствии. А у самого-то, должно быть, нервы железные: несмотря на возраст и специфический характер работы, глава особой службы выглядел моложаво, а в стали волос до сих пор не затесалось ни единой серебряной нити седины.

– Желаете допросить меня, господин канцлер? – вежливо отозвался маг, внутренне холодея при мысли о гостеприимно распахнутых воротах Рицианума. – Уверяю вас, я с готовностью отвечу на любой вопрос и буду рад хоть как-то помочь следствию. Я говорил с Эдмундом по распоряжению милорда. Я не имел понятия, что тот сам просил об этой встрече. К сожалению, причины таких действий престолонаследника мне неизвестны.

Винсент кивнул, продолжая внимательно разглядывать собеседника.

В обществе к премьеру, – конечно, негласно – предъявлялись повышенные эстетические требования. Кристофер и прежде был безукоризнен во внешнем виде и манерах, но сегодня превзошёл самого себя. Футлярный каркасный камзол значительно отличался от одежды прочих гостей «Шёлковой змеи» – легкомысленной, словно специально созданной для праздности, – и подчёркивал недоступность и недосягаемость названного избранника лорда. Стоячий веероподобный воротник жёстко сковывал поворот головы и заставлял её держаться прямо, что придавало изгибу шеи царственность, а всему облику – величественность и некоторую надменность. Белоснежная сорочка была практически не видна из-под наглухо закрытого камзола, только высокие манжеты из батиста, отделанные тонким кружевом, почти полностью скрывали кисти рук. Узкие, облегающие ногу штаны довершали безупречную элегантность силуэта.

Премьер был достоин своего назначения. Несомненно, жители Ледума обратят на него пристальные взгляды, но никто не сумеет найти изъяна в выборе правителя. Такого человека на высоком посту люди примут без вопросов.

Красоту премьера нельзя было назвать слащавой, равно как и мужественной. Скорее, это была гармоничная, эстетически выверенная красота античных статуй. Винсент механически отметил её про себя как особую примету, нуждающуюся в упоминании в личном деле, не более. Кто-то любил мужчин, кто-то женщин, кто-то – и тех, и других. Канцлер же оставался равнодушен ко всем без исключения живым существам. Искреннюю привязанность он питал не к людям, этим несовершенным созданиям, а к цифрам и функциям. И к логическим выкладкам, конечно же.

– Ни в коем случае, господин премьер, – впервые слегка улыбнулся Винсент, но улыбка эта вышла недоброй. Намереваясь уточнить время, канцлер извлёк из нагрудного кармана увесистый брегет и вновь уставился на оппонента немигающим птичьим взглядом. – Имеет место частная беседа, а вовсе не допрос. Службы должны работать согласованно и владеть всей полнотой информации, раз уж волею судеб мы занимаемся одним делом. Думаю, вы со мной согласны.

Кристофер промолчал, а следователь дотошно продолжил:

– Известно ли вам, что сразу после вашего визита к Стефану этот нелегальный ювелир исчез из поля зрения особой службы? Между тем у меня есть веские основания полагать, что именно он изготовил обнаруженную моими людьми подделку «Глаза Дракона». Его коллега Себастьян, более известный как Серафим, также скрывает своё местонахождение, хотя и к нему у меня имеются некоторые вопросы. Какие объяснения можете вы мне дать?

– Прошу прощения, господин канцлер, но какое я имею отношение ко всему этому? – с лёгким недоумением растерянно вопросил Кристофер. Он наконец оставил в покое чёрную ленту и взамен принялся нервно теребить и разглаживать ажурные манжеты.

Щелчок. Резко распахнулась гравированная крышка брегета, обнажив золотой циферблат и хищно заострённые стрелки «с яблоками», показывавшие тридцать восемь минут после полуночи. Кристофер вздрогнул от неожиданно громкого звука, Винсенту же, напротив, тот только ласкал слух.