– И много вы знаете таких мастеров?

– Не очень много, и почти все они служат под моим началом, – развёл руками глава ювелиров. – Такие имена содержатся в секрете. Но у каждого лорда Бреонии найдётся хотя бы один настоящий профессионал… Из тех, кто вне закона и не имеет хозяина, – конечно же, Серафим. Это легенда криминального мира. Одиночка, противопоставляющий себя системе.

– Ясно. Какое заключение вы можете дать копии? – Винсент неожиданно сменил тему.

– Свежая, возраст не более двадцати дней, внешних отличий от оригинала никаких. Мои ювелиры проанализировали исполнение и предположили, что, несмотря на профессионализм, работа была выполнена без специальной оснастки, то есть в подпольных условиях. Таким образом, скорее всего, мы имеем дело с нелегалом, или же подобной реализацией нас нарочно пытаются запутать… Обо всём этом я имел честь подробно доложить милорду, – сдержанно добавил Кристофер, отметив про себя, что и о сегодняшнем неправомерно затребованном у него отчёте стоит не менее детально известить правителя.

Разве Винсент не ведёт себя подозрительно, оказывая давление и бесцеремонно вмешиваясь во внутренние дела службы ювелиров, которые вовсе его не касаются? В обязанности главного следователя входит поиск и арест организатора преступления, а исполнитель не столь и важен. В конце концов, он мог и не знать имени нанимателя и финальной цели его действий.

Так же, как и изготовитель поддельного «Глаза Дракона», который отчего-то так занимает канцлера.

***

Карл беспокойно ёрзал на жёстком и неудобном ложе, тщетно пытаясь успокоиться.

Подстёгнутое выбросом адреналина, сердце билось быстрее обычного, дыхание сделалось поверхностным и учащённым. Рядом, совсем близко были другие оборотни – сильные, матёрые, скорее всего вожаки кланов. Карл чуял их присутствие ясно, как хищник чует густо разлитый в воздухе терпкий запах крови, и его звериная сущность остро реагировала на такую опасную близость.

Конечно, умом узник понимал, что недосягаем для них, но чрезвычайно развитые у всех старших рас инстинкты не давали расслабиться. Общество оборотней было построено по принципу стаи, где сила безоговорочно определяла статус. Своё положение требовалось постоянно подтверждать на деле. Малейшее проявление слабости, нерешительности, медлительности, мягкости, – и вот твоё место уже занято более сильным или умелым.

Присутствие чужаков, потенциальных соперников, запускало в крови безотказный первобытный механизм: борись – или беги. Просто сидеть на месте Карл не мог, а потому вскочил на ноги и тщательно прислушался к внутреннему голосу.

За долгое время своего заключения заклинатель неоднократно ощущал приход в его узилище собратьев, но никак не мог примириться с этим. Лорд Эдвард нарушал все мыслимые человеческие законы, тайно встречаясь с оборотнями! Да ещё и на территории своего города, который обязан был защищать… пусть даже и на самой границе. Лорд-протектор не имел права допускать их сюда. Это именно то, о чём говорил его титул.

В Бреонии официально не признавали право нелюдей на жизнь и призывали к их поголовному истреблению. Это положение было категорично и непреложно и не знало исключений, как и то, что и оборотни рассматривали человека лишь в качестве пропитания. Между двумя этими расами никогда не было и не могло быть мира.

И как только правителю Ледума удалось вступить в преступный сговор с хищниками, извечными врагами людей? А самое главное – зачем? Это просто не укладывалось в границы сознания.

Карл прекрасно понимал всю иронию ситуации: уж от него-то, добровольно пополнившего ряды оборотней, странно было услышать слова осуждения. Но противоречия здесь не было. Он не предавал своей расы, им двигали, прежде всего, чистый естественнонаучный интерес и желание выяснить истину. Кроме того, в результате эксперимента заклинатель надеялся приобрести преимущества оборотней, а вовсе не их недостатки. Он мечтал расширить возможности человеческого рода, не владевшего собственной магией крови. Никогда не имел он цели становиться зверем и в этом обличье истреблять людей.

А вот какие цели имеет правитель Ледума, было неизвестно, что совершенно не внушало доверия. Этот человек, с давних пор одержимый властолюбием, ради удовлетворения своих желаний был способен на многое. Даже, пожалуй, на всё, если Карл узнал его достаточно хорошо за минувшие годы. За эти бесконечные годы, когда оборотень так мечтал выбраться наружу.

Но тюрьма его оказалась слишком прочна, а тюремщик искусен, так что со временем желание бегства притупилось и стало казаться неосуществимым. Даже сны о свободе совсем перестали сниться.

Обыкновенно лорд Эдвард встречался здесь только с одним оборотнем. Сегодня же пожаловали сразу несколько: трое, а то и все четверо. Они не могли почуять Карла, оглушённые множеством активированных драгоценных камней и сбитые с толку раздражающим инстинкты присутствием друг друга. Но Карл мог поклясться, что там, наверху, затевается нечто очень серьёзное.

Почти наверняка тайная встреча правителя Ледума с вожаками кланов будет иметь непредсказуемые, далеко идущие последствия.

Оставалось только надеяться, что сам лорд эти последствия хорошо себе представляет.

***

Себастьян неожиданно задохнулся, как если бы вместо воды залпом опрокинул кружку обжигающего вина со специями. Сердце неприятно заныло, а в глазах потемнело, как случается перед обмороком… или когда безмятежная мелодия вдруг завершается в нестерпимо горьком миноре, в пронзительном, трагичном си-бемоль.

Но ведь этого просто не может быть.

Показалось?

Не веря себе, ювелир отвлёкся от незаконченного разговора и быстро перевёл взгляд на сцену, отыскивая танцовщиков, в которых разгадал оборотней. Мгновенная перемена в их лицах, глазах, движениях, прошедший волной кратковременный сбой в ритме и рисунке танца развеяли последние отчаянные сомнения. Ошибки тут не было, инстинкты сильфа не подвели.

– Пора уходить, – вполголоса обратился он к спутнице. – Немедленно.

– Почему? – Едва взглянув в изменившееся лицо Серафима, София осеклась и вмиг протрезвела. – Что случилось?

– Катастрофа. – Прозрачные глаза сильфа застыли, заледенели, словно промёрзшие до самого дна озёра. – Нет времени объяснять, живо уходим!

– О чём это ты, ведь мы еще ничего не выяснили! – Девица казалась разочарованной. – Столько усилий, и всё напрасно? Другого шанса может и не представиться…

– Все вопросы после. – Серафим взял себя в руки и с трудом выдавил следующую фразу, прозвучавшую как-то растерянно: – Здесь дракон.

– Дракон?! – Искажённая оторопело обвела взглядом помещение, но так и не обнаружила огромного крылатого ящера, притаившегося где-то под одним из столиков или прикинувшегося органичной деталью интерьера. – Ты, верно, шутишь… это же невозможно… Прости, а ты много вина успел выпить?

– Он здесь, говорю тебе. – Сильф поморщился, ощущая, как кончики пальцев начинают дрожать. Драгоценные секунды утекали, а глупая девчонка затевала разговоры, какие-то бессмысленные препирательства, которые могли обойтись им очень дорого. Но привлекать внимания было нельзя: зал и без того доверху нашпигован охотниками и агентами, готовыми кинуться на любое, даже самое безобидное, движение, как рыба на блеск приманки в мутной воде. Не стоило их провоцировать. – Я его чувствую.