– Держать строй! – крикнул снова Вильгельм, хотя горло уже переставало ему подчиняться. – Держать этот долбаный строй!

Нужно было только простоять до подхода помощи. Уже скоро. Уже вот-вот. Но тут рыцарь кое-что заметил. Штандарт Драконобоя удалялся. Вождь захватчиков отступал. А кавалерия была слишком далеко, чтобы отрезать ему отход.

«Курва, курва, курва», – повторил он несколько раз про себя. А потом нагнулся к одному из стоящих рядом солдат.

– Держите строй, подмога уже совсем близко, – сказал он. – Нужно только продержаться.

– А ты? – спросил Бедвир.

– Мне нужно на минутку выскочить по делам. Держи голову пониже, как я тебе говорил.

Вильгельм знал, что без командира эта тающая на глазах кучка солдат вряд ли дотянет до конца битвы. Но выбора у него не было, он был нанят не для того, чтобы выигрывать сражения. Серые Плащи платили за убийство, и именно это он сейчас собирался осуществить.

Он велел людям освободить дорогу и рванул коня вперед. Пробился через строй отходящих склавян и выбрался в чистое поле.

– Куда он едет? Бросает нас! Спасает свою задницу, знает, что мы погибнем, – успел еще услышать за собой наемник.

Он проскакивал одну за другой группки бегущих в нарастающей панике склавян, взглядом разыскивая свою цель. Наконец заметил могучего воина, едущего перед штандартом. Противник был в кольчуге и шлеме, из-под которого торчали рыжие волосы.

– Рацибор! – крикнул рыцарь, чтобы удостовериться, и воин отреагировал на собственное имя. Вгляделся в налетающего рыцаря и ответил собственной атакой. Среди всего этого безумия они схватились в собственном поединке. По крайней мере, так думал Вильгельм, но дикарь выхватил топорик и метнул его в коня, на котором скакал рыцарь. Оружие угодило коню прямо в голову, тот страшно заржал, но с разгону несся дальше, пока не врезался в коня Драконобоя.

Сила удара выбила дор Гильберта из седла и послала в воздух. Эффектный полет закончился жестким приземлением, которое погрузило наемника во тьму.

* * *

На рынке стало по-настоящему тихо. Тишина казалась просто неестественной после кошмара последних минут. Люциус подошел к Адрику, все еще держащему тело погибшей девушки. Он хотел утешить юношу, но не знал, что сказать, поэтому просто положил руку ему на плечо. Огляделся и заметил, что Кассандра все еще стоит недвижимо, с выражением глубокой концентрации на лице.

– Касс? – спросил он неуверенно.

– Она все еще тут, – ответила Зрячая с трудом. – Это место… здесь слишком много магии. Но я уже почти ее вышвырнула. Она чуть не вырвалась, но… – внезапно на ее лице появилось выражение ужаса, а из носа потекла струйка крови. – Бегите!

Монах почувствовал, как его ударила волна энергии, повалив на землю. На тающем снегу стало отчетливо видно, как невидимая сила рвется через рынок прямо в направлении Септимуса.

Рекрут отступил на несколько шагов, а потом отчаянно крикнул и схватился за голову. Его глаза начали с бешеной скоростью менять цвет – то в красный, то в черный, то опять в свой естественный. Сильный порыв ветра выбросил в воздух окружающий юношу белый пух. Опускаясь, он сделал видимыми окружающие его фигуры. Десятки фигур, парящих вокруг. Все они, казалось, что-то говорили, но голоса их срывались с губ Видящего. Много голосов, перекрикивающих друг друга.

– Отдайся мне, – требовала Антум.

– Ты убил меня, – плакала какая-то женщина.

– Это ты моя мама? – спрашивал какой-то ребенок.

– Где я? У него был нож. Здесь так ужасно холодно, – твердили другие духи.

– Прочь из моей головы! – кричал сам Септимус.

– Он стал Вратами, – стоически оценил Вульф. – Нам придется покончить с этим, пока он полностью не утратил контроль.

– Это моя работа, – сказал Люциус, поднимаясь. Достал меч и двинулся в сторону одержимого. Остальные члены экспедиции понемногу поднимались с земли, мрачно присматриваясь к этой сцене. Серый Стражник хотел что-нибудь сказать, но в очередной раз не смог найти слова. Просто встал перед своей жертвой и занес клинок для удара. Именно в этот момент мощный удар отправил его в воздух. После зрелищного полета Люциус свалился на землю с громким треском.

Запястье, оценил он, чувствуя, как на место шока приходит боль. И ребра.

– Что теперь? – спросил Родерик, подходя, но вопреки ожиданиям потерпевшего не предлагая никакой помощи.

– Я этим займусь, – ответила Мойра и, прежде чем кто-либо успел отреагировать, двинулась в направлении Видящего. С каждым шагом она становилась все менее уверенной в своем решении, но, несмотря на это, добралась до цели.

– Септимус, это я. Можно подойти? – спросила она дружеским тоном.

– Я… В голове… Их так много… – последовал маловразумительный ответ.

– Слышу. – Она сделала шаг вперед.

– Он сейчас мой. Остальным не сравниться со мной.

– Нет, это он меня убил. Это мне он принадлежит.

– Ты же умоляла меня! Просила, чтобы я тебя убил! А теперь ты постоянно здесь. И все время говоришь!

– Сконцентрируйся. Ты можешь их выбросить, восстановить контроль. – Девушка подошла еще на шаг, ее голос звучал успокаивающе, как будто она обращалась к испуганному животному.

– Я хочу снова чувствовать, тут так холодно. Хочу снова уметь прикасаться. – Плач духа становился все жалобнее.

– Это мое тело. У тебя был шанс, ты сама выбрала смерть. Просто сейчас уже отстань от меня.

– Ты преодолеешь это, с моей помощью, – заверила Серая Стражница, а потом сделала последний шаг и обняла юношу. – Все уже хорошо. Сейчас вернемся в Командорию, а потом убираемся оттуда. Этот их Орден решительно не для нас. Уже все хорошо, теперь все будет в порядке.

С места, на котором он лежал, Люциус отчетливо видел стилет, торчащий из рукава девушки. В ее движениях не было даже тени сомнения, когда она вонзила клинок в спину товарища. Десятки смешанных криков взлетели в воздух. Мойра пробовала отступить, но не успела. Ее тело исчезло в блеске пламени, за несколько секунд став кучкой испепеленных костей. Септимус стоял там еще какое-то время, обнимая пустоту, а потом рухнул и был мертв до того, как тело коснулось земли.

* * *

Когда Вильгельм открыл глаза, все вокруг предстало каким-то размытым. Сперва он даже не осознавал, что происходит, лишь чувствовал тяжесть на грудной клетке, а потом давление на шею. Кто-то пытался его душить. Рыцарь рефлекторно потянулся за висящим на бедре ножом и начал вслепую колоть лежащую на нем фигуру. Удар, удар, удар, кровь обильно заструилась по рукояти. Наконец захват его шеи ослаб, а затем и вовсе исчез. Мертвое тело скатилось набок, а голова гулко ударилась о землю. Шлем перекатился по еще теплой крови, открывая рыжие локоны Драконобоя. Вильгельм с трудом сбросил с себя его почти выпотрошенное тело и, шатаясь, встал. Болело у него все, а голова до сих пор кружилась, но каким-то чудом он ничего себе не сломал. В этом ему повезло больше, чем Рацибору, обе ноги которого торчали под неестественными углами. Трудно было оценить, сколько времени минуло от столкновения всадников, но битва, очевидно, уже подходила к концу.