– О господи! – выдохнула тетя Зои.

– Полный отпад! – захихикал Ветроцап. – Ну, понеслись!

Вагончик замер на вершине и вдруг, будто по ошибке, сорвался с обрыва. Ханна только начала привыкать к чувству падения, как вагончик резко накренился влево, потом вправо и тут же снова влево, а после этого понесся какими-то безумными виражами, от которых закладывало уши и неприятно сосало под ложечкой, а потом начал взбираться на очередную высоченную горку.

Ханна изо всех сил вцепилась в перекладину, не понимая, зажмуриться от страха или все-таки не закрывать глаза. Конечно, ужасно видеть, что променад остался далеко внизу, но зажмуренные глаза не позволяли подготовиться к очередному резкому повороту, когда казалось, что желудок остался где-то позади и ты больше никогда с ним не встретишься. Так продолжалось минуты две, но по ощущениям – гораздо дольше.

Внезапно вагончик замедлил ход и снова въехал в туннель. Поездка закончилась. Вагончик дернулся и остановился на площадке. Тетя Зои тихонько пискнула.

Ветроцап подпрыгивал на сиденье:

– Еще! Давай еще!

Поднялась защитная перекладина. Ханна посмотрела на Дьявола. Он задумчиво прищурился и спросил:

– Ты что-нибудь заметила?

Ханна помотала головой:

– Нет. Хотя… был один поворот, на самом верху, когда…

– Что?

– Не знаю. Я зажмурилась, и в голове все стало темно и блескуче… Но на секундочку показалось… ярче. Как вспышка.

– Ага. Наверное, мозговые клетки бились о стенки черепа, – проворчала тетя Зои. – Можно я выйду? Есть шанс, что меня сейчас стошнит.

– Да, я тоже заметил, – сказал Дьявол Ханне. – Ветроцап?

– Что, босс?

– Фонтаном, – торопливо добавила тетя Зои.

Дьявол ее не слушал.

– Сбегай к Инженеру, бес. Скажи ему запустить побыстрее.

– Побыстрее? – завопила тетя Зои. – Вы с ума сошли!

– Класс! – Ветроцап, восторженно улюлюкая, убежал в темноту.

В наступившей тишине слышались лишь стоны тети Зои, которой и впрямь было дурно. Потом по деревянным ступенькам затопали шаги.

– Ее папа не одобряет, – сказал Ветроцап, запрыгнув в вагончик. – Инженер тоже. Пообещал поднять на две отметки, но не больше. Иначе может не выдержать.

– Будем надеяться, что этого хватит, – заявил Дьявол.

Спустя три минуты раздался лязг, защитная перекладина снова опустилась. Мысль о новой поездке очень пугала Ханну, но ничего другого не оставалось. Если это единственный способ спасти маму, то Ханна готова была кататься на ролокостере столько раз, сколько понадобится. Вагончик начал взбираться на первую горку. Тетя Зои, смертельно побледнев, отчаянно вцепилась в перекладину.

– Я с тобой больше не дружу, – сказала тетя Зои Ханне. – И в Санта-Круз никогда больше не приеду.

А потом их подхватила чья-то гигантская рука и швырнула далеко-далеко.

Увеличение скорости было очень заметно. Часто на ролокостере кажется, что вагончик едет слишком быстро, что центробежная сила и замысловатая конструкция не смогут удержать его на узеньких рельсах, когда он несется с такой быстротой, что грохот, лязг и скрипы сливаются в жужжание пчелиного роя, а все сооружение как будто вот-вот развалится. Приходится убеждать себя, что в этом весь смысл развлечения, и мысль об этом вроде бы ободряет.

Но если знаешь, что ролокостер нарочно запустили со скоростью больше обычной, то подбодрить себя нечем.

И невольно думаешь:

«Мы разобьемся.

Умрем.

Прямо сейчас.

Хрясь! Шмяк!»

Вагончик мчался вверх и вниз, закладывал виражи и брал повороты с такой быстротой, что длинные спуски казались не страшнее коротких. Ужасало все подряд, и через полминуты Ханна заметила, что сооружение скрипит и раскачивается, чего в прошлый раз не было.

– Боже мой, – простонала тетя Зои. – Обалдеть…

Вагончик понесся быстрее, все прибавляя и прибавляя ход, и скорость стала какой-то неестественной, совершенно невозможной. Теперь Ханна не просто боялась, а была напугана до смерти; голову и все тело мотало из стороны в сторону так, что глаза закатывались, как шарики, и отказывались смотреть. Наверное, тетя Зои была права: у них вот-вот переломятся шеи, а мозги взорвутся и ошметками разлетятся во все стороны.

Вагончик взлетал и падал, теряясь в переплетении рельсов или зависая в невообразимой высоте над променадом. Когда начался подъем к вершине самой крутой горки, Ханна услышала новый звук, сначала еле различимый в механическом грохоте, а потом пронзительный и звонкий.

Сирена.

Она звучала где-то впереди. Как только вагончик взял очередной крутой поворот, Ханна обернулась и увидела, что далеко внизу, откуда-то из центра города, к променаду несется полицейский автомобиль, мигая огнями и громко сигналя.

Папа был прав. Кто-то вызвал полицию. И что теперь? Неужели их всех арестуют?

Именно тогда вагончик заложил крутой вираж на головокружительной высоте, как раз там, где Ханна в первый раз заметила вспышку, а сейчас на миг отвлеклась от всех впечатлений, и ее сознание скользнуло куда-то в сторону. Скорость, внезапная смена направления и прочие темные силы, действия которых не понимал даже дедушка, прорвали закраину мира, образовав временный проход в Позади.

Вспышка белого света на этот раз была очень яркой.

А потом…

…Стало очень холодно.

До ужаса холодно. Боже мой, как холодно! Так холодно, что сначала Ханне почудилось, будто их каким-то образом сорвало с рельсов и зашвырнуло в Сибирь.

А еще было темным-темно.

Она услышала, точнее, почувствовала какое-то негромкое гудение. Шмыгнула носом – холод пробирал до костей, – но звук получился глухим, будто она попала в какое-то закрытое пустое пространство. Она ощупала все вокруг и сообразила, что сидит на чем-то в той же самой позе, что и в вагончике ролокостера.

Она осторожно встала, радуясь, что не отморозила попу, и вдруг коснулась чего-то спиной. Ханна взвизгнула и отпрыгнула подальше.

– Ханна? Это ты? – раздался испуганный голос тети Зои.

– Да! А это ты?

– Надеюсь. То есть да, я. А где мы?

– Не знаю. Может, в Сибири.

– Что?!

Ханна нащупала тетину руку и почувствовала себя немного лучше. Тетина рука была такой же холодной, как у самой Ханны. На таком холоде недолго и простудиться.

Ханна повернулась в другую сторону и вытянула вперед свободную руку. Рука нащупала пустоту. Ханна сделала шажок вперед. Пальцы коснулись чего-то холодного и гладкого. Вроде бы железного.