– Мне все это не нравится, – сказала Ханна.

– Мне тоже, – кивнула тетя Зои.

Они миновали двери в кухню и погрузились в клубы пара, стараясь вернуться к холодильнику. Теперь на кухне пахло горелым – как дома, когда мама с папой отвлекались и забывали что-то на гриле, и тогда валил дым и включалась пожарная сигнализация, а тот, кто не занимался приготовлением ужина, всегда шутливо объявлял: «Кушать подано».

Тогда. Тогда, когда они еще шутили.

На кухне стало жарко, по-настоящему жарко, а среди клубов пара мелькали силуэты поваров, как мачты парусников в тумане. Повара были какими-то очень большими, со вздутыми мускулами на татуированных руках, и провожали Ханну странными взглядами… будто охотились за ней. Всматривались в нее слишком пристально, непонятно, по какой причине. Ей это не нравилось. Ей хотелось быть…

– Ага!

Тетя Зои резко остановилась. Ханна с разбегу налетела на нее.

– Вот вы где, – воскликнул шеф-повар, преграждая им дорогу; в руках он держал большой мясницкий нож.

– Дайте нам пройти, пожалуйста, – сказала тетя Зои.

– Туалет ищете? – ехидно поинтересовался он. – Пи-пи захотелось, да?

Он двинулся к ним, похлопывая плоской стороной ножа по ладони. Клубы пара и запах гари словно бы сочились из рукавов поварской куртки.

– Давай вернемся, – испуганно сказала Ханна.

– Нифига, – сказала Зои. – Эй, мудак, прочь с дороги!

Повар взмахнул ножом, очертив в воздухе дугу рядом с Зои.

– Если долго мучиться, что-нибудь получится, – сказал он.

– Убирайся!

– Не могу. Меню не позволяет. А вы в нем – сегодняшнее специальное предложение.

Ханна схватила Зои за руку:

– Пойдем.

Шеф-повар продолжал наступать, занеся руку с ножом над головой.

– Лакомый кусочек, – произнес он сладким голосом.

– Пойдем отсюда поскорее, – завопила Ханна.

Мясницкий нож вжикнул по воздуху, едва не задев щеку Зои.

– Ладно, пойдем, – торопливо сказала тетя Зои.

Они бегом бросились к выходу.

– Свежачок, – забормотал шеф-повар, устремляясь следом. – Свеженькие суши. Пальчики оближешь.

Ханна потянула тетю Зои к дверям. Зои двигалась как во сне. Оскальзываясь на мокром полу, они проскочили в дверь и вырвались в коридор.

В ресторане все изменилось к худшему.

Люди по-прежнему болтали, но теперь многие выглядели жутковато. Руки странно подергивались. Лица пожелтели или стали землистыми. Какая-то женщина, тощая как скелет, жевала губу, и искусанный рот был словно бы перемазан густым красным вином.

Ханна с тетей Зои почти добрались до вестибюля, как вдруг все странные посетители встали из-за столов.

– О господи, – ахнула тетя Зои.

Остальные продолжали болтать и есть, не замечая, что их соседи встали. Странные посетители сначала двигались медленно, как зомби в компьютерной игре, но постепенно ускоряли шаг.

– К сожалению, у нас нет свободных мест, – бодрым голосом произнесла женщина за конторкой; с ее лица по-прежнему не сходила улыбка, которую словно бы прорезали ножом. Улыбка была слишком широкой. – Извините, но все места забронированы. Навсегда.

– Ничего страшного, – ответила тетя Зои. – Мы уходим.

Серые люди медленно плелись к вестибюлю, наталкиваясь на столы и сбивая на пол посуду и бокалы.

– Нельзя, – заявила женщина, преграждая путь к выходу. – Вы не забронировали столик.

– Нам не нужен столик. Мы уходим.

– Вы обязаны забронировать столик, иначе я вас не выпущу.

– Только попробуй, – огрызнулась Зои, схватила женщину за руку и резко дернула.

Рука оторвалась. Зои завизжала и швырнула руку на пол.

Женщина расстроенно поглядела на руку:

– Очень невежливо с вашей стороны. Как же я теперь запишу ваш заказ?

Серые люди были уже в двадцати шагах от вестибюля. Они двигались медленно, но не собирались останавливаться.

– Помоги! – крикнула Зои Ханне.

Ханна схватила женщину за пояс и потянула. Женщина качнулась вперед, не отрывая взгляда от руки на полу.

– Какие вы непонятливые. Я же вам сказала, Кристен у нас ничего не заказывала. И вам придется голодать.

– Кристен? – переспросила Ханна. – Вы же сказали, что ее не видели! Так зовут мою маму.

– А вот и нет, – произнес другой голос. Мужской.

Шеф-повар, растолкав плетущихся людей, выступил вперед. Он сжимал мясницкий нож крупной бледной рукой в старческих пигментных пятнах, хотя вовсе не выглядел стариком.

– У тебя нет мамы, – сказал шеф-повар. – И никогда не было.

– А вот и была!

– Нет. Она просто притворялась.

– Неправда!

– Не обращай на него внимания, – крикнула ей Зои. – Тяни. Сильнее!

Шеф-повар занес нож над головой. Похоже, он больше не сердился, а, наоборот, старался помочь, и свободной рукой удерживал серых людей. За ними, в ресторане, посетители продолжали есть и болтать, как будто вокруг не происходило ничего особенного.

– Так лучше, – сказал шеф-повар. – Будущее алчно и злобно. Оно тебя проглотит, малышка. Сожрет с потрохами.

– Тяни!!!

Шеф-повар взмахнул рукой, тетя Зои изо всех сил дернула женщину за конторкой, а Ханна потянула ее на себя, и женщина не устояла на ногах.

Зои отпрыгнула вправо, Ханна – влево, а женщина растянулась на полу, рядом с оторванной рукой.

– Привет! – обрадованно воскликнула женщина. – Я по тебе соскучилась.

Ханна с тетей Зои выскочили за дверь. Шеф-повар смотрел им вслед, а его волосы постепенно седели.

– Твоя очередь, бес, – сказал он.

Как только Ханна и тетя Зои оказались снаружи, все стихло. В лесу стемнело, но между деревьями еще струилось мягкое золотистое сияние, так что можно было идти.

Если бы только они знали куда.

Ханна тяжело дышала, не сводя глаз с ресторана. За дверями метались тени серых людей.

– А вдруг они выберутся оттуда? Они нас догонят?

– Не знаю, – ответила тетя Зои, поспешно отступая назад, потому что все больше и больше серых людей собиралось у двери и царапало ее окровавленными пальцами. – По-моему, нам надо убежать.

– Куда?

– Куда-нибудь. Мне все равно.

Тем временем происходило и всякое другое. Так оно всегда и бывает, и поэтому уследить за миром очень трудно. Вот оставишь кого-то ненадолго, надеясь вскоре к ним вернуться, а потом оказывается, что они, не дождавшись твоего возвращения, стали частью какой-то другой истории. Главная опасность подстерегает взрослого там и тогда, где и когда врата его разума распахиваются шире, чем он может предположить. Это случается без особых церемоний и без предупреждения. Просто в один прекрасный день обнаруживаешь, что одновременно происходит семьдесят важных вещей, и ты вынужден барахтаться в водовороте любви, упущенных возможностей, трудного выбора и цепкой хватки прошлого, не говоря уже о том, что еще нужно привести в порядок гараж. В общем, не надо укорять взрослых за то, что они слишком часто отвлекаются на всякие пустяки. На самом деле они ищут тормоз, который хоть на миг остановил бы безумное вращение мира и дал им короткую передышку.