такое время от времени. И отказался, когда Ольжана предложила ему отлежаться на каком-нибудь постоялом дворе – она бы провела несколько дней, улетая от чудовища в птичьем теле; ничего, не переломилась бы. Но Лале посчитал, что поодиночке легко разминуться друг с другом и угодить в беду – «нет, госпожа Ольжана, не сейчас… Но может, мы вернёмся к этому вопросу, если моя нога совсем откажет».

– Да что вы, – усмехнулся Лале, опираясь на трость. – А мне казалось, вы захотите этому научиться.

Он поковылял к кибитке. Ольжана страдальческим взглядом обвела поле, у которого они остановились. Погода была – чудо, сухая и солнечная. За спиной мягко шелестел лесок, насыщенно пахли травы.

Лале возвращался: в правой руке держал трость, а левой обхватывал плетёную корзину. Как-то он сказал Ольжане, что его пришитая рука и вполовину не заменяет настоящую – пальцы почти ничего не чувствуют и не могут выполнять тонкие действия вроде перелистывания страниц или счёта монет, для этого им не хватает ловкости. Но зато этой рукой можно брать и удерживать вещи, помогая себе в быту.

Подволакивая правую ногу, Лале чуть запнулся и едва не выронил корзину.

– Вам помо…

– Нет, – отрезал он, ставя корзину на дерево. – Госпожа Ольжана, будьте любезны: притворитесь, что не замечаете этого.

Он сел рядом с Ольжаной.

– Открывайте, – разрешил.

Под плетёной крышкой оказались вещицы из чёрного железа: оберег в форме руки, подсвечник со свечами, россыпь пуговиц, цепь и – самое впечатляющее – кол длиной с локоть.

Ольжана сузила глаза.

– Это для того, чтобы пронзить сердце чародея?

Лале вытащил из корзины свечи.

– Да. Или сердце чудовища, если оно послабее, чем Сущность из Стоегоста. – Чуть хмыкнул: – Назовут же…

Ольжана вздохнула.

– Ну и зачем вы мне это показываете?

Лале прислонил трость к дереву, облокотился о колено.

– Хочу научить вас, как обманывать чёрное железо.

– Да ну, – удивилась Ольжана. – Вы говорили, что это невозможно.

– Нет, – возразил Лале мягко. – Я говорил: «Чёрное железо обжигает кожу человека, который может перекинуться в оборотня, а все хитрости – в пределах этого». Почти дословно. Моих братьев вы, конечно, не проведёте, но так мы сможем попроситься на ночлег в мазарьские хаты. В этих землях принято заходить в дома так же, как вы заходили в церковь при брате Амори. Ну и в целом… мало ли что случится. Хорошо, если вы будете это знать.

Ольжана заглянула в корзину.

– Вы не намекали, что есть какие-то… особые приёмы.

– «Особые приёмы» есть всегда. Голь на выдумки хитра. – Лале погладил ладанку на груди. – Ну и простите, госпожа Ольжана, я не умею быть откровенен с человеком в первый день знакомства.

Ух ты, подумала Ольжана. Это значит, что он уже привык к ней настолько, что готов делиться секретами?

– Хорошо. – Она положила руки на бёдра, как послушная ученица. – Давайте. Рассказывайте.

Лале посмеялся.

– Кажется, вы ждёте от меня какой-то сокровенной тайны. Нет. Всё просто. Если железо касается кожи чародея, оно обжигает. А если не касается – не обжигает. Звучит разумно, правда?

Ольжана приподняла брови.

– Не поверите, но даже я дошла до этого своим скудным умишком.

– Не ёрничайте, – попросил Лале. – Когда мы только познакомились, вы коснулись моего перстня через платок, помните? И не обожглись. Будет то же самое, если коснуться через перчатку или колдовскую кожу, как делают чародеи Двора Лиц. То есть между кожей и железом должна быть преграда. Например, слой жира или воска.

Он передал Ольжане свечи.

– Жир или воск заметен не так, как кусок ткани. Но чёрное железо обжигает чародеев по-разному – чем больше колдовских сил, тем больнее. Так что только вы сможете определить, какой толщины должен быть ваш защитный слой. И степень нажатия… Прижмётесь к железу слишком тесно – получите ожог. Слишком слабо – на это обратят внимание. Так что следует поупражняться.

Ольжана осмотрела свечи: одна сальная, две восковые.

– Ясно, – сказала она.

– Начните с пуговиц, – посоветовал Лале. – Они тонкие, железа на них – всего ничего. Попробуйте здесь четверть часа, потом продолжите в дороге.

Ольжана поблагодарила и потёрла ладонь сальной свечой.

– Нет смысла пачкать всю руку, если вы коснётесь железа только пальцами, – наставлял Лале, выкладывая перед ней пуговицы. – Так будет менее… заметно.

– И многих вы этому научили?

– Как вам сказать… Такие ухищрения ни к чему Двору Лиц. А хал-азарских чародеев это не всегда спасало, с ними ведь работали башильеры.

Ольжана приблизилась к пуговице и отдёрнула руку, не успев дотронуться по-настоящему. Попробовала ещё раз.

– Значит, – палец скользнул по пуговице, – дахмарзу́ тоже не жжёт железо?

– Кого? – переспросил Лале.

– Ну, дахмарзу. – Ольжана перекинула косу за спину. – Я думала, вы знаете. Или я неправильно произнесла? Брат Бриан рассказал мне, что у хал-азарцев есть каста изгнанных чародеев, которым отрезают кусок души. Вместе с колдовским умением. Вот.

Ольжана ещё раз потёрла свечу о палец. Она чувствовала не жжение, а только тепло.

Лале помолчал. И заговорил он, только когда Ольжана вновь принялась за пуговицы:

– Что ж… у брата Бриана длинный язык. – Он задумчиво погладил шею. – Да, вы произнесли правильно. Что же вы тогда притворяетесь, будто не в силах запомнить слова «презумпция» и «редукционизм»? «Прета адерер эт» мы с вами несколько дней учили… А тут – с лёгкостью – хал-азарское название, сказанное Брианом в одном-единственном разговоре. Может, нужно быть Брианом, чтобы вдохновлять молодых женщин запоминать иноземные слова.

Ольжана засмеялась.

– Не расстраивайтесь. Просто это так захватывающе звучало. – Она поймала взгляд Лале. – Не так, конечно, как ваша восхитительная теория об эсогимной…

– Экзогенной.

– …природе колдовства, но тоже ничего.

Лале погладил переносицу.

– Ну так что? – Ольжана легонько касалась пуговиц разными пальцами. – Расскажете?

– Не думаю, что это хорошая тема для обсуждения. – Лале замялся. – То, что делают дахмарзу, довольно сложно…

– Ага. А то, что делают ваши башильеры-теоретики, – легко и понятно.

Тут крыть было нечем. Лале хмуро посмотрел на небо.

– Да, чародея-дахмарзу не обожжёт чёрное железо, потому что он, по сути, больше не чародей. Его колдовское умение отслоено вместе с частью души. Только Бриан не совсем прав. Некоторые из дахмарзу сами отрезают себе душу – в знак покаяния. Или в честь великой миссии, которую они обещали исполнить.

У Ольжаны даже мурашки пробежали – так это звучало жутко и сказочно. Не отрываясь, она поочерёдно тёрла ладонь о свечу и сжимала пуговицы. Страх перед ожогами притупился, но кожа раскраснелась, как от жара.

– Я слышала, ученики Нимхе хотели отделить куски от своей души. Без колдовского умения, конечно. Просто, – Ольжана заправила локон за ухо, – они