Элси чуть не выронила чашку.

– Я показывалась врачу в Бридже. Он сказал, что мое состояние не вызывает опасений и я достаточно крепка для поездки.

– Но это еще не полное выздоровление, правда?

– Признаю, я еще слаба, Джо, но мне не нужно другого лечения, кроме отдыха и бокала вина в день.

– Ты пережила нервное потрясение, шок. Подобные эпизоды не следует оставлять без внимания. В наши дни у докторов есть всевозможные средства, которые тебе помогут – ингаляции паром, холодные сидячие ванны.

Она сделала глоток, но чай показался кислым, а в горле запершило.

– Я думала, мы обо всем договорились. Я не… Все это было просто злой шуткой.

– Да, – Джолион тщательно пережевывал хлеб с маслом, избегая ее взгляда. – Я и не предполагаю ничего иного. Однако и это – ужасный удар по нервной системе. А на фоне всего остального – кончина Руперта, безвременная и такая внезапная.

– Джолион…

– А дальше? Ты только посмотри, что происходит! Ты теряешь ребенка. Было бы странно и неестественно, если бы это не потрясло тебя до глубины души. Нет ничего постыдного, ты и сама понимаешь, в том, чтобы принять помощь. Просто небольшое подспорье, чтобы укрепить нервы и немного поднять дух.

– Я понимаю тебя, – Элси поставила чашку на блюдце. – Но уверяю, в этом нет необходимости. Прошу, не трать без надобности свои деньги. С подобными вещами я всю жизнь справлялась сама. – Джолион открыл было рот, чтобы заговорить, но она его опередила. – Такая у меня судьба, Джо. Я доверяюсь людям, а они злоупотребляют моим доверием. Мне просто нужно собраться с силами и запомнить этот урок.

Только сейчас Элси заметила, что дрожит, и поскорее сложила руки на коленях.

– Хотя бы, – ласково сказал Джолион, выпрямляясь на стуле, – хотя бы прими помощь в части «собраться с силами». Это мой долг, Элси, как любящего брата, позаботиться о тебе. Ты такая храбрая и мужественная, что я часто забываю о твоей принадлежности к слабому полу. А значит, ты не должна сама справляться с подобными вещами, не создана для этого.

Элси проглотила возражение, чтобы не ранить брата. В свои двадцать три года он хочет чувствовать себя взрослым, ответственным мужчиной.

– Ты уже выполнил свой долг.

– О нет, это далеко не так. – Джолион нахмурил брови, стал серьезным. – Я беспокоюсь за тебя, Элси. Мы должны быть осмотрительны. После… – он замялся, двигая кадыком, – после того, что случилось с Ма.

Элси впилась взглядом прямо в глаза Джолиона, всмотрелась в карие радужные оболочки, бегающие из стороны в сторону, в зрачки-точечки. Но в его мысли она не могла проникнуть. Он ничем себя не выдал.

Элси поймала себя на том, что не дышит.

– Ма? – прошептала она.

– Я о том, какой она была в самом конце.

– Ты был слишком мал, чтобы это помнить.

– Уверяю тебя, что живо все помню.

Как ей скрыть это – необъяснимую дрожь пальцев, какой-то трепет глубоко в душе?

– Я не знала. Мне очень жаль, Джо. Это было ужасное время. Если бы я могла, то избавила бы тебя от воспоминаний.

Последовало долгое молчание.

– Я помню, – осторожно, подбирая слова, заговорил Джолион, – она была совсем плоха. Видела чертей и чудовищ. А потом, в самом конце, вообще наступил кошмар. Она все время нашептывала мне разное и обвиняла тебя – в чем только она тебя не обвиняла.

– Меня?

– Она была совершенно не в себе. Это было понятно даже мне, хоть я и был еще совсем мал. Но она была нашей матерью, Элси, а такое может передаваться по наследству.

У Элси скривилось лицо.

– У нее был тиф! И ужасная лихорадка – при таком жаре любому начало бы мерещиться.

– Путаница у нее в голове от тифа усугубилась, но началось-то все раньше. Да ты сама мне рассказывала. Говорила, что это с ней после смерти Па.

– Да. Говорила. Конечно, горе изменило ее. Но она не то чтобы сошла с ума. Я, во всяком случае, так не считаю.

«Понимают ли люди, что сходят с ума?» – спрашивала она себя. Замечают ли, что нити их разума начинают рваться? Или просто уплывают в странный мир, похожий на сон? Никогда она не узнает этого, потому что они с Ма так и не поговорили на эту тему. Ну, а если быть до конца честной, Элси тогда было все равно, страдает ли Ма, – положа руку на сердце, она ей этого даже желала.

– Стоит ли рисковать? Не лучше ли навестить доктора?

Странное безразличие охватило Элси. Разве Джолион знает, что значит рисковать?

– Ты не можешь сравнивать, дорогой мой Джо. Но, знай ты родителей лучше, убедился бы, что я ни в чем на них не похожа. – Старая боль сдавила ей горло. – Ни в чем, понимаешь?

– Похожа, Элси. С этим ничего нельзя поделать. Они всегда с нами, в нашей крови, в самом нашем существе. Нравится нам это или нет.

Элси содрогнулась.

– Да. Да, видимо, это так.

Слишком быстро бьется сердце. У Элси затуманились глаза, губы пересохли. Послышалось тихое пение. Она не могла понять, раздается оно только у нее в ушах или это поют женщины во дворе.

Сквозь смог просачивался дневной свет, он заглядывал за занавески и выплескивал желтых зайчиков на поднос с чаем. Когда луч коснулся колена Элси, она резко поднялась. Ее чашка с блюдцем задребезжали.

Джолион недоуменно поднял глаза.

– Извини, – сказала она, вытирая рукой лоб. Ладонь стала скользкой от пота. – Извини, Джо. Я вдруг почувствовала себя из рук вон скверно. Лучше мне пойти и лечь.

* * *

На смену январю пришел сырой, промозглый февраль с пронизывающим ветром, который продувал насквозь фабричные корпуса и заставлял дым из трубы стелиться. Элси почти не замечала, как проходили дни. То ли из-за снотворных капель, прописанных врачом Джолиона, то ли от лавандовой микстуры, которую она по вечерам добавляла себе в вино, она пребывала в блаженном состоянии покоя, отрешенная от повседневных забот и треволнений.

Она бродила по фабрике, но ни за что не отвечала. Могла пойти мимо пропиточного цеха или поглядеть, как в другом цеху мальчики наносят фосфорную массу на поверхность сушильной плиты. Холодные порывы ветра выносили дым за ворота, и он смешивался с лондонским смогом. Временами Элси улавливала обрывки сернистого запаха, но это не беспокоило ее, как раньше. Запах был чем-то вроде легкого укола, небольшого толчка, но не острого лезвия ножа.

Когда ходить по двору стало слишком холодно, Элси начала заходить в корпуса, где делали спички. Здесь было легче двигаться и свободнее дышать, здесь она была как рыба в воде. Пар, грохот станков и машин, треск и шелест спичечной соломки – звуки фабрики были родными ей, как голос Джолиона. Элси наблюдала, как бегают, снуют ее работники, как блестит пила, и чувствовала, что силы восстанавливаются. Что она возвращается к жизни.