– Смертная казнь? Неужели можно вынеси такой приговор ребенку?

От резкого трескучего смеха Джосайи я вздрогнула. В нем не слышалось веселья, в этом страшном смешке.

– Ребенок! Мог ли человеческий ребенок сотворить такое над животным? О нет, миледи. Помяните мое слово, он одержим бесами.

– Поистине так. В таком юном возрасте… – Он лишь немногим старше моей Гетты. Я представила его себе, такого маленького, на виселице. Как толста веревка, что захлестнется вокруг его шейки, каким тощим и плоским будет живот у него, лежащего на помосте под топором. Дитя, повешенное, выпотрошенное и четвертованное[9].

– Как вы думаете, король его помилует?

– Помилует? – Джосайя выплюнул это слово, как блевотину. – А ты бы, должно быть, и дьявола помиловала?

Я принялась бормотать, заикаясь:

– Нет… я не знаю. Деяния столь злые не могут остаться безнаказанными, однако все же… Что-то во мне восстает против этого. А вам не кажется, что казнь ребенка ляжет тяжелым грузом на вашу душу?

– Ни в коей мере. – Глаза Джосайи сверкнули. Мне не понравилась стальная нотка в его голосе. – Я в этом не повинен. Единственный, кто в этом виновен – ты.

Я отшатнулась, как от удара в лицо.

– Ты привела его на конюшню, благодаря тебе он оказался рядом с лошадью. Ничего этого не случилось бы, когда б не ты, – его взгляд пригвоздил меня к месту. – Кровь этого мальчика на твоих руках, Анна, и только на твоих.

Лондон, 1866

Удивительно, насколько сильно отличался здесь воздух. В смоге, который сгущался в туман табачного цвета, коляска громыхала по знакомым улицам. Оконные стекла были испещрены пятнами сажи. Элси почувствовала на языке едкий запах серы задолго до того, как он коснулся ее ноздрей.

Вскоре из тумана вынырнула фабрика: одна высокая труба, из которой валил дым, а за ней акульими плавниками – ряды остроконечных крыш. Двор, окруженный железной решеткой. Сквозь прутья Элси заметила фургон, доставляющий древесину для спичечной соломки. Из здания показался и прошел мимо мальчик-продавец. На боку он тащил лоток с товаром, и гора коробок казалась больше самого мальчонки.

Сторож отрыл ворота, и они въехали во двор фабрики. До слуха Элси донесся лязг металла – это за ними заперли ворота. После Бриджа ей казалось, что она в другом мире. За границей. Элси смотрела новыми глазами, глазами иностранки, на то место, которое когда-то считала своим домом. Сквозь запотевшие стекла фабричных окон видна была машина с мерно взмахивающим резаком. Время от времени сыпались искры – это возгорались непокорные спички. Эти вспышки так слепили глаза, что Элси пришлось отвернуться.

– Направо, – скомандовал Джолион, когда они оказались во дворе. – Сейчас отправляйся в квартиру и отдохни. Поездка, наверное, тебя совсем вымотала.

– Но как же девочки из Фейфорда? Когда прибудет их подвода, их нужно разместить и все показать.

– Об этом позаботится мисс Бакстер. Ты не задумывалась, кто тут всем занимался после того, как ты вышла замуж?

От мысли, что ей нашли замену, Элси стало не по себе. Это ее дело. Она могла выйти замуж и уехать, но никогда не отделяла себя от фабрики – она всегда будет здесь хозяйкой. Видит Бог, это звание она заслужила.

– Что ж, мисс Бакстер может позаботиться о них сегодня, ведь я и вправду устала. Но завтра же, немного отдохнув, я сразу возьмусь за дело.

Джолион пожевал губу.

– Это будет мне на пользу, – пояснила Элси. – Меня так и тянет сюда, мое место здесь, среди шума, суматохи и жизни. А в Бридже я чувствовала себя, как набитое ватой чучело под стеклянным колпаком.

– Там будет видно. Но сначала выпей чаю и приляг.

С этим Элси не стала спорить.

Опираясь на руку Джолиона, она вышла из экипажа и направилась мимо цеха с пропиточными ваннами и сушильных сараев к маленькому дому из серого кирпича в западной части двора. Неопрятные женщины в обтрепанных платках на плечах кивали, здороваясь с Элси, когда она проходила мимо них. Над их спинами поднимался белый пар, отдающий тлетворным чесночным запахом.

– Окна давно следовало бы вымыть, – сказала Элси Джолиону, оглядев дом. – Вот видишь, что происходит, стоит мне оставить тебя одного. Страшно даже подумать, в каком состоянии я обнаружу логово холостяка, когда войду внутрь.

Он улыбнулся.

– Обнаружишь все то же, что прежде. То, что было всегда.

Скрипнула входная дверь, и экономка Джолиона впустила их внутрь. Сдобная фигура круглолицей миссис Фиггис не оставляла ни намека на ключицы или выступы скул под пористой кожей. Двигалась она тяжело, неся перед собой необъятный бюст. Элси диву давалась, как экономке удается обтянуть его фартуком. Смущенно отводя взгляд, она вошла в свой старый дом.

Миссис Фиггис была относительно новенькой, ее наняли уже после замужества Элси для выполнения тех обязанностей, которые всегда лежали на ее, Элси, плечах. Было приятно видеть, что женщина эта по-матерински добра, что в камине гостиной, куда их проводили, уже разведен огонь. Экономка поспешила на кухню, чтобы приготовить им чай.

Как отличалось это от ее прибытия в Бридж. Осмотревшись, Элси обнаружила, что на каминной полке нет пыли. На подоконниках тоже. Поддержание чистоты – непростая задача там, где клубится желтый фабричный дым. Вездесущий тонкий порошок – совсем не то же, что обычная пыль или песок – проникал повсюду, въедался под ногти, щекотал нос.

– Беру назад свои слова, – сказала Элси, снимая чепец и присаживаясь к камину. – О тебе превосходно заботятся.

– Совершенно так. Миссис Фиггис – настоящее сокровище. Но, разумеется, – добавил он поспешно, вешая свою шляпу на подставку и забирая у сестры ее головной убор, – тебе она и в подметки не годится.

– Польщена. Но не верю ни единому слову.

Устроившись поудобнее, Элси осмотрела гостиную. Джолион был прав – здесь ничего не изменилось. Выцветшие обои с узором из букетиков роз, несколько изящных безделушек на полках, ажурные вязаные салфеточки на спинках стульев. Привычный химический запах фабрики, который после долгого отсутствия казался ей сильнее. Комната осталась прежней. Изменилась лишь сама Элси.

Ей бросилось в глаза, какое здесь все маленькое по сравнению с Бриджем: стулья стоят слишком близко друг к другу, камин невелик, огонь слабоват. Как будто она выросла, и теперь ей слишком тесно в этом месте.

Появилась миссис Фиггис с чаем, хлебом и маслом и, поставив поднос, тактично оставила их одних. Элси поднесла к губам чашку. На ободке был отколот кусочек.

– Советую тебе принять капли лауданума, чтобы скорее заснуть, – обратился к ней Джолион, беря кусок хлеба. – Завтра я займусь вопросом твоего лечения.