знаю, что ты не предашь и не расскажешь. Но тебе не нужно было этого видеть.

— Это не первый раз?

— Первый, — врет и смотрит поверх моей макушки.

У него голос чуть дрожит. А меня уже вовсю пробило на слезы. Тянусь к его губам и целую. Хотя это скорее робкое прикосновение и дружеская поддержка.

Вытираю свои щеки рукавом куртки и потупив взгляд смотрю под ноги. Хрустящий снег скрипит под подошвами. Мороз к вечеру становится сильнее, а воздух суше. Дышать трудно. Нос щиплет минусовая температура.

Делаю глубокий вдох и принимаю. Принимаю его вранье. В этот момент действительно ему верю. Потому что знаю, ему станет легче. Если я поверю, ему станет легче. Стыд пойдет на спад.

— Под алкоголем некоторые могут делать ужасные вещи, — облизываю губы и поднимаю глаза. — Еще полчаса — и меня потеряют.

Дан кивает. Мы идем к машине.

— Не говори никому, что видела его здесь. — Данис сжимает мою ладошку, как только автомобиль трогается. — Он в розыске. Живет по поддельным документам. Я понятия не имею, зачем он приперся… но…

— Я не скажу, — отчаянно мотаю головой.

Я никогда не сделаю ничего, что может навредить Дану. Никогда.

Дома я оказываюсь вовремя, родители еще не вернулись.

Остаток вечера Дан мне больше не пишет. Я тоже не решаюсь. Мне жутко неудобно. Я свидетельница активатора его демонов. Свидетельница поступков дьявола. А кем еще может быть человек, считающийся его биологическим отцом?

Мама с папой приезжают около двенадцати. Оба пьяненькие, веселые и с кучей пакетов. Внутри подарки. Они были у Бушмановых. Кирилл Бушманов — папин первый зам. Наши семьи прекрасно ладят.

— Катя, — мама лезет ко мне с обнимашками и вручает коробку с новым телефоном.

— Я думала, Новый год завтра, — кручу в руках запечатанный гаджет.

— Это за хорошо закрытую четверть. На Новый год будет кое-что другое.

— Спасибо, — улыбаюсь и очень боюсь, что родители заметят мою подавленность.

Папа наливает кофе и ставит перед мамой чашку. Мы сидим в кухне за баром. Наша помощница по дому уже уехала в город. Отпросилась еще с обеда, на утренник к внуку.

Вишня крутится под ногами и выпрашивает вкусняшки, которыми с ней щедро делится папа, отламывая рыбу от своего бутерброда.

— Ты чего такая грустная?

— Нормальная, пап, — посмеиваюсь. — Это просто вы чрезмерно веселые, — подмигиваю и наконец вскрываю хрустящую фольгу, вытаскивая из коробки новенький телефон. — О, терабайт памяти, будет чуть больше места для фоточек.

Пока родители бегло обсуждают свои посиделки, я вставляю симку в телефон и все же пишу Данису, желая спокойной ночи. Ответа, к сожалению, не приходит.

* * *

Утро тридцать первого декабря солнечное. Мороз под тридцать градусов.

Выбираюсь из постели и сразу тянусь к телефону, на который уже упало несколько сообщений. От Тима, Аньки, а еще от Даниса. Его открываю первым и тут же сникаю. Ни солнце за окном, ни подарки, которые ждут меня вечером, больше не радуют.

Кайсаров пишет, что не сможет сегодня приехать. Извиняется и желает хорошо провести праздник.

Отшвыриваю телефон на другой конец кровати и, уронив лицо в ладони, плачу.

Глава 30

Смотрю на себя в зеркало и, убедившись, что выгляжу на все сто, спускаюсь на первый этаж Азаринского дома. Сегодня у нас гости. Я живу в семье брата вторую неделю. Сначала у океана, теперь в Москве. Мои родители поехали в горы. А я решила, что хочу побыть одна и погреться под теплыми лучами солнца. По крайней мере загар я привезла оттуда шикарный.

— Всем привет! — улыбаюсь в первую очередь Аринке, которая переминается с ноги на ногу у двери.

Громовы переехали в Москву из Питера буквально на днях. Они очень давно дружат с Азариными и моими родителями. Больше двадцати лет точно.

Аринке неловко, считываю с первых же секунд. Вообще она чересчур скромная и молчаливая. Общаемся мы не так часто, но теперь, конечно, будем больше.

— Катрин, ты, как всегда, в голосе, — подтрунивает надо мной дядя Степа, отец Арины. Отчего моя улыбка становится еще шире.

Поправляю свои идеально выпрямленные к сегодняшнему вечеру волосы и лезу к Аринке с обнимашками, не забывая ответить ее отцу.

— В мамулю же, ну! Аринчик, — чмокаю эту красивую блондинку в щеку.

— Привет, — Арина немного робко обнимает меня в ответ.

Я знаю, что не все любят, когда их трогают и лезут в зону личных границ, но все равно ничего не могу с собой поделать. Иногда мне кажется, что я вообще иначе людей воспринимать не могу. Мне обязательно нужно их потрогать. А вот когда мне этого делать не хочется, явно звоночек. Впоследствии этот человек сто процентов окажется проблемной какашкой.

Кайсарова, например, мне с первых же секунд затискать хотелось…

— Как давно я тебя не видела, — рассматриваю ее светлые кудряшки.

Взрослые тем временем перемещаются в столовую под шумные разговорчики и смех.

— Алена! — спохватывается Аринкина мама, обращаясь к моей тетушке. — Я же подарки привезла.

Пока они болтают о гастролях тети Ульяны — она балетмейстер, мы с Аришей усаживаемся за стол. Я бегло расспрашиваю о том, как они устроились, нравится ли ей Москва на ПМЖ, и еще кучу всяких безобидных вещей.

— А Тимоша где? — интересуется Громова-старшая у Алены, пока я взахлеб рассказываю про наш новогодний отпуск.

— Должен быть с минуты на минуту. Ему же восемнадцать исполнилось, Сережа подарил машину, представляешь?! Я теперь постоянно на нервах. А если что-то случится?

— …и вот, идем мы, значит, по берегу, а там акула. Настоящая. Маленькая, правда, но я так перепугалась.

Встреча с рифовой акулой стала эпичной. Я орала на весь пляж. К счастью, это был акуленок. Сантиметров пятьдесят в длину. Но, когда такое видишь, все равно заранее прощаешься с жизнью. Дан тем вечером по видеосвязи оказывал мне психологическую поддержку. Я его достала, наверное, предположениями о том, что, возможно, где-то