— Значит, вы испугались, когда московская дамочка стала вас расспрашивать о доме, — вкрадчиво сказал он. — Понятно! Было чего пугаться. Живете-то незаконно. А вдруг Антипов умер? И эта дамочка его единственная наследница?

— Да это все муж мой! — завопила Долгушина. — Чтоб ему на том свете припекло! Я разве в этом соображаю?! Он прибежал домой такой радостный, говорит: «Антипов надолго уехал! Спрятаться он решил! Ему больше здесь показываться нельзя, ищут его! Но ему деньги нужны срочно! Он дом решил продать, давай купим?»

— Когда это было?

— А я помню, когда?!

— В конце девяносто второго, — подала голос невестка. — Я тогда беременная вторым ходила… Аккурат, когда Штейнера убили, я забеременела… Измучились мы в одном доме жить. Тесно было…

— Откуда ваш муж узнал об этом?

— Говорил он с Антиповым.

— Где, когда?

— Не знаю. Не помню… Помню, что прибежал с вытаращенными глазами. А у Антипова дом очень хороший. Нестарый, планировка правильная. Просторный дом, и бревна просто каменные. У меня муж всегда этому дому завидовал. Мы двести долларов всего заплатили.

— Flo получается, что вы купили дом у Антипова, когда он уже сидел в тюрьме? Вы же говорите, по доверенности из тюрьмы покупали?

— Да вроде бы!

— Не успел Антипов спрятаться, посадили его, — снова влезла невестка. — Мы так поняли.

— Зачем же продавал тогда?

— Папа сказал, что он никогда в Корчаковку не вернется. Здесь его всегда будут ждать.

— Кто?!

Они странно переглянулись.

«А эта дамочка неглупые просьбы из своей Москвы шлет!» — с неприятным чувством подумал Терещенко.

— Слушайте, если я сейчас начну все выяснять сам, то могу навыяснять то, чего бы вам и не надо, — проникновенно сказал Терещенко. — Давайте вы ответите на мои вопросы, и я после этого уйду. Напоминаю, что расследую я покушение на убийство вашего участкового Михайлова.

— Да это-то при чем?! — застонала Долгушина-старшая.

— Вы купили этот дом по липовым документам, ладно. Вы почему-то были уверены, что Антипов в Корчаковку больше не сунется…

— Так папа сказал! — крикнула невестка.

— Оставьте папу в покое! Вы не только с папиных слов знаете, что Антипова здесь могли ждать, правильно?

Две напуганные женщины стояли у стены и смотрели на него, как кролики на удава.

— Ну, вот что. — Он сделал вид, что собирается встать. — Надо вернуть собственность хозяину. Антипова уже никто не ищет, пусть возвращается в свой родной дом.

— Ищут! — возразила старшая Долгушина.

— Кто?

— Этот человек.

— Какой?

— Он появился незадолго до смерти мужа. Это был его знакомый. Он у нас даже ночевал. Они с мужем шептались, потом он уехал. А муж сказал, что Антипов, действительно, натворил делов… То есть правильно он тогда все почувствовал. Ох и чутье у него было!

— Что это был за человек?

— Обычный человек. Две ноги, два глаза, — довольно ядовито ответила старуха.

— Блатной?

— Не знаю.

— Ваш муж ведь сидел?

— Сидел. Но по глупости.

— Говорят, он смотрящим был?

— Много чего говорят… На покойника теперь можно вешать что угодно.

— Чего этот человек хотел?

— Он сказал, что Антипов еще захочет сюда вернуться. И что если он вернется, то ему надо обязательно позвонить.

— Вы должны были ему позвонить? Или сам Антипов?

— Он сказал: «Все равно». Еще он сказал, что если кто-то будет Антиповым интересоваться, мы тоже должны ему сообщить.

— И вы послушались! Вы такая послушная?

— Он денег оставил, — сказала невестка.

— Сколько?

— Сто долларов. Сказал, еще даст, если надо.

— И кто интересовался Антиповым за это время? — спросил Терещенко.

— Никто. Первая эта девка московская.

— Значит, поговорив с ней, вы побежали к автомату и позвонили по этому номеру? За столько лет он не изменился? Это был новосибирский номер?

— Нет, американский! — съязвила старуха. — Новосибирский, какой же еще. А изменился он или нет, я не знаю. Я сказала, как он просил: что я из Корчаковки, что Антиповым интересовалась молодая девка, которая приезжала на машине. Номер машины сноха записала. Там сказали: «понятно» и трубку повесили.

— Кому еще вы звонили?

— Михайлову. Тоже рассказала об этой девке. На всякий случай… В газетах пишут, что целые банды орудуют, убивают стариков, дома их захватывают.

— Тащите этот номер, — приказал Терещенко.

Старуха, словно ждала, достала из кармана халата скомканный листочек. На нем был обычный новосибирский номер, без имени.

— Что же он в бега-то подался — Антипов? — спросил Терещенко, разглаживая листок.

— Да он всю жизнь в бегах! — сказала Долгушина. — Он здесь больше года и не жил никогда. Правда, в тот раз, как приехал, заявил: «Теперь, наверное, осяду. Надоело мотаться!» Ну, человек предполагает, а Бог располагает… Такую судьбу выбрал. Мой вон тоже, только размечтался ребенка на коленках покачать, — она кивнула в сторону невестки, — так сразу сел… У нас тут много таких.

— А что за распря у вас с Антиповым вышла незадолго до убийства Штейнера?

— Вон что вспомнили! — Старуха скривилась. — Мало ли из-за чего соседи ругаются! Его пес моих кур перегрыз… А ты бы обрадовался?

— Собаку тоже, говорят, загрыз?

— Нет, этого не было. Врать не буду…

— Вы даже участковому жаловались, да?

— На Антипова? Что я, дура, что ли? Мне муж покойный башку бы свернул! Так просто сказала по-соседски. Он извинился, стал пса привязывать.

— А где теперь этот пес?

— Да подох он давным-давно. У нас за забором похоронен.

— Вы дом с собакой купили, что ли?

— Нет, — она задумалась и вдруг удивленно глянула на сноху. — Мы его за забором нашли. Он там дохлый валялся. Землей забросали и все.

— Вот откуда взялась информация о дохлом псе… — сказал Терещенко и встал. — Значит, это не ваша была собака, а антиповская… А Антипов где был в это время?

— Черт его знает где! Вообще-то, странно… Он пса любил. Что ж он его сам не похоронил?

— Да сбежал он тогда, мама! — не выдержала сноха. — Ничего вы не помните! Смылся, словно ему пятки скипидаром намазали!

— Вы были на опознании Штейнера? — задал Терещенко свой последний вопрос. Он уже стоял у дверей, женщины смотрели на него с нескрываемой радостью.