— А ты? Ты же сдавала экзамен, верно? Донья Карлотта говорила что ты — лучшая выпускница. Так кого ты, Кассандра, убила в свою единственную ночь?

— Мы пришли, — сказала девушка, внезапно остановившись. Мы всё ещё находились в узком проходе между зданиями, до большой улицы оставалось метров десять — я слышал, как таинственно и бесшумно перемещаются по проспекту начинающие воры и убийцы...

— Куда?

— Ко мне домой.

— Не думал, что контракты оплачиваются НАСТОЛЬКО плохо, — я брезгливо отстранился от влажной и слегка липкой стены.

— Что ты хочешь этим сказать? — тон Кассандры вдруг сделался прозрачным и очень хрупким. Как льдинка под лучами солнца.

— Если ты можешь позволить себе только обувную коробку в подворотне... О, чёрт. Прости. Это была шутка. Нет, правда. Я просто хотел разрядить обстановку... Прости, Кассандра, я полный осёл.

До меня слишком поздно дошло, что у Кассандры в последнее время действительно трудная полоса: Анжела назвала её неудачницей, которая охотится за случайными клиентами по барам и казино, к тому же, она взялась охранять меня — та ещё работёнка, если подумать...

Вместо ответа она что-то сделала со стеной, и часть её отошла в сторону, открывая сумрачный проём, из которого тянуло влагой и плесенью.

— Так ты зайдёшь, или предпочитаешь остаться на улице? — спросила она, сделав шаг внутрь. — Имей в виду: многие из выпускников сочтут отличным началом карьеры убийство знаменитого Безумного Макса.

— А, так значит, тебя всё-таки больше волнует моя безопасность, — я смело шагнул вслед за ней. Стена за нашими спинами встала на место, и нас поглотила тьма...

— Погоди секунду, — предупредила Кассандра. — Стой где стоишь.

В темноте послышались какие-то скрипы и щелчки. Словно кто-то взводил тугую пружину арбалета...

— Кассандра, что ты делаешь? — моё сердце подскочило к самому горлу и забилось в нём, как рассерженная лягушка.

— Обезвреживаю ловушки. А ты что подумал?

— О. Именно это, правда-правда. Ловушки, ага...

— Ты решил, что я привела тебя сюда, чтобы прикончить, — прошептала опасная девушка, внезапно оказавшись рядом со мной. Я чувствовал тепло её дыхания на своей шее. Волосы Кассандры пахли просто потрясающе.

— Н-не...

— А ты не подумал о том, что у меня был как минимум МИЛЛИОН возможностей и до этого? И я свободно могла воспользоваться любой из них.

— Вот как раз сейчас и подумал, — признался я. — Одновременно с тем, как ты это сказала.

— Ты идиот, Макс. Я тебе уже говорила?

Она вновь взяла меня за руку и повела куда-то вниз, по пологому пандусу.

— Да, но ведь именно за это ты меня и любишь.

— Ха.

— Знаешь, там, откуда я родом, принято считать, что наёмные убийцы — не слишком хорошие люди. Обычно они находятся вне закона.

— В каком скучном мире ты всё это время жил.

— Психологи считают, что убийцы — сплошь психопаты и социально опасные индивидуумы.

— Ну, а в Сан-Инферно считается, что пристроить одного из детей в школу Гильдии убийц — невероятная удача и огромный престиж.

— Ты говорила, что тебя нашли на улице.

— Всегда есть стипендия для малоимущих, — я не видел, но мне показалось, что Кассандра поморщилась. — Её спонсирует донья Карлотта.

— О.

И тут до меня дошло... Я даже остановился. Вокруг было по-прежнему темно, хоть глаз коли. Но меня это больше не пугало. Потому что вдруг, неожиданно, оказалось, что бояться нужно совсем другого.

— Зебрина тоже училась в школе Гильдии Убийц! — закричал я.

— Долго же до тебя доходило, — буркнула Кассандра.

— Вы что-то с ней не поделили. Я имею в виду, когда вместе учились...

— Какая проницательность.

— Нет, ты подожди... — я попытался поймать её руку в темноте, но ничего не получилось. — Если Зебрина — тоже лицензированный убийца, как и ты... О-ёй.

— Что о-ёй?

— А то, что такой выбор девушек многое говорит о состоянии моей психики.

И тут я вновь ощутил дыхание на своей шее...

— А кто тебе сказал, что выбор делаешь именно ты?

Голос её звучал настолько зловеще, что я не задумываясь поднялся бы обратно на улицу.

Если бы видел хоть что-то.

Кассандра возилась рядом. По звучанию это было, словно кто-то вскрывает консервную банку тупым ножом.

А потом в воздухе прямо передо мной вспыхнула узкая вертикальная полоска света. Я от неожиданности зажмурился.

— Давай быстрее, Макс, — поторопила Кассандра. — Входи. Держись за мою руку.

— Зачем такой яркий свет? — казалось, он проникал даже сквозь плотно зажмуренные веки.

— Это ослепляющий амулет, — пояснила Кассандра. — Я говорила, что у меня имеются враги. Помнишь?

— Согласен, трудно мстить, если глазные яблоки внезапно сварятся вкрутую.

— Иногда я не понимаю: шутишь ты, или говоришь всерьёз.

— Я и сам не всегда это понимаю.

Наконец свет померк, и я осторожно разжмурился.

И сразу принялся удивлённо озираться.

Было такое чувство, что спустившись в полной темноте по ступеням, я прошел через портал, и оказался на Земле, где-нибудь в Мытищах, в новенькой высотке громадного человейника.

Даже ковёр на полу был точно таким же, как у моего друга Кольки в прихожей! И лампа с псевдовитражным абажуром, и обои в голубенькую полосочку...

Вешалка, зеркало с пуфиком. Над зеркалом — бра с цепочкой.

— Ну как тебе? — спросила Кассандра с затаённой гордостью, источника которой я пока понять не мог.

— Э... Словно оказался дома, в своей двушке с шестиметровой кухней.

Я старался, чтобы голос звучал оптимистично. Правда старался.

— Последний писк, между прочим, — чувствовалась, что Кассандра уловила моё разочарование и обиделась. — Кучу денег отдала дизайнеру за аутентичные предметы меблировки и общий концепт квартиры.

Никакой это не дизайн, — хотелось сказать мне. — У нас на Земле такого "концепта" в любой малогабаритке — хоть попой кушай. Надо было гнать этого проходимца поганой метлой.

— Очень миленько, — вместо этого проблеял я. — Нет, правда... Уютненько так.

— Стены пришлось обшить толстым слоем гипсокартона, — поясняла Кассандра. Опираясь одной рукой о стену, она расстёгивала и стаскивала сапоги — точь-в-точь усталая мамаша, притащившая дитятю из садика... — Чтобы уменьшить площадь. Мой дизайнер говорит, что только в тесных помещениях, где свободно можно дотянуться от одной стены до другой, человек чувствует себя комфортно.