Герлоф вчера уехал поездом в гавань, а сегодня утром они должны уйти в Стокгольм. Девчонки поехали на велосипедах в Лонгвик, так что я одна — ну и хорошо. Одной тоже иногда неплохо побыть.

Сегодня пасмурно, и ветер очень крепкий — уже начинаются осенние ветра. Я знаю, Герлоф хорошо управляется со своей баржой в любую погоду, но все равно, дай Бог ему спокойного плавания. Еще почти два месяца до конца навигации.

Сижу вот на веранде и пишу потихоньку. Девочки уехали, я их проводила и пошла в дом. Гляжу, на нижней ступеньке лежит брошка. Красивая такая, в форме розы, выглядит как серебряная, хотя, конечно, вряд ли. Наверное, мой бесенок принес. Не знаю, что с ним делать… беспокойство одно.

Герлоф отложил дневник, подумал, встал и пошел в дом.

Желтая шкатулка для украшений лежала в комоде в его комнате, завернутая в старый морской флаг. Он открыл замок и уставился на живописную кучку цепочек, колец, сережек и браслетов. Некоторые неплохо бы почистить. А вот и эта брошка — и, правда, в форме розы, а посередине маленький красный камушек.

Видел ли когда-нибудь на Элле эту брошь? Насколько он помнил, нет. Не видел.

Джерри столкнулся с Марикой в больничном коридоре. Они остановились и молча смотрели друг на друга.

Пер стоял рядом, но охотнее всего он оказался бы где-то в другом месте. Скажем, по другую сторону пролива, на пробежке с Венделой Ларссон. Но чудес не бывает.

Они с Джерри только что вышли из лифта, а она их словно поджидала.

— Привет, Джерри! — сказала Марика. — Как здоровье?

Марика встречалась с Джерри всего один раз, давным-давно, за год до рождения близнецов. С мамой Пера, Анитой, она была давно знакома, и отношения у них наладились — лучше некуда. Поэтому Марика очень хотела повидать и отца. В один из выходных они оказались поблизости от Кристианстада, и Марика настояла, чтобы Пер позвонил отцу и договорился о встрече.

Джерри встретил их в темно-голубом шелковом халате, из-под которого выглядывали леопардовые желто-коричневые трусы. Он угостил их тостами с икрой ряпушки. Без шампанского, естественно, тоже не обошлось. Перед уходом он подарил им свежие номера «Вавилона» и «Гоморры» — чтобы, так сказать, ликвидировать остатки романтического настроения.

После этого Марика не хотела его видеть.

А сейчас, через четырнадцать лет, они все же встретились. Пер вовсе не был уверен, что Джерри узнал его бывшую жену. Он просто тупо глазел на нее, но так он теперь глазел и на всех остальных.

— Джерри почти не может говорить, — сказал Пер. — А так-то здоровье ничего.

Отец кивнул, не отрывая взгляда от Марики.

— Ты была у Ниллы?

— Да… она в хорошем настроении. — Марика перевела взгляд на Пера. — Мне надо идти, врач хотел со мной поговорить. Пойдешь со мной?

Пер замялся. Он панически боялся услышать дурные новости.

— Не сегодня.

— Разговор, скорее всего, важный.

— Все, что касается Ниллы, очень важно, — быстро сказал Пер. — Я скоро вернусь, но нам с Джерри сначала надо сделать одно дело. Тоже очень важное.

— А отложить нельзя?

— Нет… встреча уже назначена.

Он не хотел говорить, что им назначена явка в полицию. Марика недовольно пожала плечами.

— Увидимся, — сказал Пер и прошел в отделение.

Нилла в пижаме сидела на кровати в позе лотоса, держа в руке стакан с мутной оранжевой жидкостью. Она кивнула отцу и отпила глоток.

— Что ты пьешь? — недоуменно спросил он.

— Морковный сок.

— Ты купила себе морковный сок?

Она сделала еще глоток и весело посмотрела на Пера:

— Мне Эмиль отдал… его мама выжимает сок и добавляет туда какие-то витамины, чтобы он выздоровел. А он этот сок ненавидит.

— А ты любишь?

— Ничего… Главное, помочь Эмилю.

Снаружи донесся резкий голос медсестры. Она кого-то отчитывала — очевидно, один из больных нарушил постельный режим и вышел в туалет. Пациент глухо возражал.

— Идите на место, — сказала она. — Попробуйте открыть кран тонкой струйкой, многим помогает. — Ее каблуки бойко застучали по коридору.

— Ты подождешь маму? Она скоро вернется.

— Не успею… меня там ждет дедушка.

— А что вы будете делать?

— Надо кое-куда заехать в Кальмаре.

Сначала он соврал Марике, теперь дочери.

Когда Пер подошел к лифту, Марики уже не было. Джерри сидел на стуле с прижатым к уху мобильником. Он посмотрел на Пера и нажал кнопку отбоя.

— С кем ты говорил? — спросил Пер в лифте. — Кто тебе звонил?

— Бремер.

— Бремер умер, Джерри.

— Бремер хотел говорить.

— Вот как? — Пер повернул к себе руку отца с телефоном и посмотрел на дисплей. Номер неизвестен.

В машине Пер воткнул ключ зажигания и повернулся к отцу:

— Сделай одолжение, Джерри, не говори в полиции, что тебе звонил Бремер. Они подумают, что ты совсем не в себе.

Джерри не ответил. Он вяло смотрел по сторонам, но вдруг неожиданно оживился — они проезжали игровой бар с закрашенным яркими цветными пятнами окном. Он повернулся к Перу и произнес что-то невнятное.

— Что? Что ты сказал, Джерри?

— Моленг Ноар.

— Моленг… что?

Джерри неожиданно улыбнулся:

— Мальмё.

— Моленг Ноар в Мальмё?

Джерри с энтузиазмом кивнул.

— Звучит как китайский ресторан… Или это имя, Джерри? Знакомый китаец в Мальмё?

Джерри затряс головой.

— Синди, — произнес он со вкусом, — Синди, Сюзи, Кристи, Дебби…

— Это место, где ты встречался с девушками?

Джерри молча улыбнулся и за всю дорогу не сказал больше ни слова.

Полицейское управление Кальмара помещалось в желтом кирпичном здании с узкими окнами, близко к центру. Оно занимало почти целый квартал.

Джерри увидел вывеску, вздрогнул и резко остановился.

— Ничего страшного, — успокоил его Пер. — Они просто хотят с нами поговорить.

Он подошел к девушке за стеклом и назвался. Оставалось только ждать. Они уселись на пластмассовый диванчик. Прямо перед ними на стене висел плакат, призывающий к борьбе против нелегальной продажи алкоголя. На нем была изображена девушка с грустными глазами и крупно написано: «А вы знаете, что делает ваша дочь сегодня вечером?»

Я-то знаю, подумал Пер.