Асурия впала в немилость, мой отец видел теперь только новую пассию. Каждую ночь он проводил в ее опочивальне. Как следствие, вскоре она понесла и, конечно, добилась титула второй жены. В ночь церемонии, когда султан признал наложницу супругой, я впервые видел слезы на лице матери.

На свет появился мой брат. Вопреки всем обычаям ему дали родовое имя — Аман, которое принц получал только после того, как садился на трон, заменив умершего отца. Еще одна пощечина моей матери. И мне — я, первенец, более не считался наследником.

Детство кончилось в тот день. Мы оба, и я, и Аман, стали куклами в руках своих матерей, шахматными фигурами, которые они двигали по полю, изобретая один хитроумный ход за другим. Наши с братом успехи и неудачи — в учении, искусстве боя или просто жизни отныне были тесно вплетены в игру под названием «борьба за трон».

Шасиана побеждала, должен признать. За шестнадцать лет она родила Повелителю еще трех сыновей, немыслимая удача для дракона, ведь даже один малыш в семье уже считается благословением Богини. Королева Асурия же произвела на свет лишь дочь — и то, я до сих пор не представляю, как она заманила мужа в свою спальню.

Нашептывая из раза в раз на ухо супругу, что его первая жена проклята Богиней, Нагиня добилась своего. Когда я ушел на войну, достигнув возраста драконьей зрелости, мою мать лишили титула и сослали вместе с дочерью во дворец в провинции.

Продуваемый всеми ветрами, едва не развалившийся, он первым делом мстительно запустил мне в лоб черепицей, когда я, вернувшись с победой, примчался за матерью и сестрой. Вопреки приказу Повелителя я привез их обратно в столицу и молил его изменить решение — в благодарность за мои славные завоевания.

Со скрипом, но мне удалось получить его разрешение на то, чтобы мать и Суриана остались во дворце рядом с ним. Это сделало меня злейшим врагом Шасианы. Укрепившая свою власть как никогда, она не желала упускать из рук титул королевы, до которого ей оставалось сделать лишь шаг. И пошла ва-банк.

С ее подачи Повелитель отдал мне тот приказ, выполнение которого даровало неприкосновенность королеве Асурии, сохранение всех привилегий и жизнь в почете и уважении до скончания ее века. В противном случае, если я не успел бы к оговоренному сроку, мать и сестра лишились бы всех титулов, содержания и навсегда поселились в самом дальнем уголке Империи.

Не знаю, как хитроумная Нагиня узнала о сне, который я вижу еще с детских лет — о хрупкой девушке, которую должен спасти. Шасиана приказала жрецам искать ее во всех землях, проводить все время в молитвах Богине, чтобы подсказала, где ее искать. Проводя один ритуал за другим, они узнали, где она. И, хуже того, поняли, кем является Найяна — последней магиссой огня из ныне живущих.

Довольная змея воспользовалась таким шикарным шансом и упросила Повелителя выставить именно эту цену за благополучие и безопасность моих матери и сестры. Я привожу девушку из своего сна, чтобы она стала женой Амана, успев к дню, когда вся Империя будет праздновать День Богини плодородия. Если не привожу или не успеваю к сроку, королева Асурия становится бывшей королевой, низложенной до простой наложницы. А мы с сестрой — практически никем.

Все просто.

— Я горжусь тобой, сын! — мать с гордостью посмотрела на меня. — Эта проклятая шлюха считала дни, пока тебя не было. Постоянно говорила, что ты не справишься. Нашептывала твоему отцу, что и я, и мои дети прокляты Богиней! А ты с триумфом вернулся домой, выполнив клятву! Гадина своим хвостом подавится! Исходит, наверное, сейчас ядом в своих покоях!

Я натянуто улыбнулся. Язык не повернется признаться, что в последний момент наплевал и на мать, и на сестру. Готов был вести обычную жизнь, хоть кузнецом стать, хоть хлебопашцем, лишь бы мы с моей ягодкой дали клятвы в вечной верности! Перевел взгляд на пышную зелень сада, не видя его великолепия.

— Что с тобой? — от матери не ускользнула моя подавленность. — Пойдем, присядем, — она увлекла меня к резной белой скамейке рядом с журчащим неподалеку фонтанчиком.

По приказу королевы Асурии их в изобилии понаставили везде по простой причине — чтобы тайным соглядатаям Шасианы было сложнее подслушивать важные разговоры.

— Что тебя беспокоит, Мансур? — мать пытливо вгляделась в мое лицо.

Она всегда читала по нему без труда, для любой женщины ее дитя — открытая книга. Но сейчас был не тот случай, чтобы взвалить на ее хрупкие плечи проблемы сына.

— Прореха, мама. — Сказал полуправду, лгать бессмысленно, тут же поймет. — Она растет, твари, что вылезают из нее, нападают на поселения.

Это было правдой. Увиденное на постоялом дворе встревожило меня не на шутку.

— Ты не должен думать об этом, — отмахнулась она. — Пусть из-за этого болит голова придворных магов-пограничников!

— Если закрывать глаза на проблему, она никуда не денется, матушка, — возразил мягко. — И однажды откроет дверь с ноги, ворвется в нашу жизнь.

— Прореха далеко, сын.

— Но из-за нее страдают наши подданные.

— Не вздумай говорить такого отцу! — предостерегла она. — Он стервенеет, когда слышит об этом проклятом разрыве в ткани бытия.

— Почему?

— Данная тема не подходит для разговора матери с сыном, который только что вернулся, — ее теплая, но слегка напряженная улыбка обняла меня. — Да и некогда, Мансур, тебя ждет отец. — В глазах Асурии просияла гордость. — Иди же к нему и получи заслуженную награду, посрами наших завистников и врагов!

Вероятно, ей самой хотелось бы присутствовать при этом небольшом триумфе нашей части семьи. Но подобное невозможно. Повелитель никогда не допускал женщин к решению важных государственных вопросов. Впрочем, это не мешало ему слушать в опочивальне всю ту грязь, которую подлая Шасиана лила в его уши.

— Иди же, сын, — снова заторопила мать. — Обговори все с отцом.

— Вы правы, матушка, — я поднялся и поклонился ей. — Так и сделаю.

Но едва успел шагнуть на дорожку, как из кустов вылетело маленькое торнадо.

Русые длинные волосы, платье до коленок — вечно ободранных, как у мальчишки, оттопыренные ушки и озорные серые глазки. Моя любимая сестренка!

— Сури! — я подхватил ее на руки и закружил. — Соскучился по тебе, Беззубик!

— Мансик! — хохоча, она ткнула пальцем в свой рот. — А уже и не беззубик! Целых три зуба выросло, гляди!

— О, тогда теперь буду звать тебя Кусачкой!

— Согласна!

— Суриана, не отвлекай брата от важных дел, — вмешалась мать. — Отпусти его, он должен идти к отцу.

Я поставил сестренку на ноги. Как же быстро она растет! Давно ли была толстощеким карапузом, с которым старший брат обожал возиться, как с любимой игрушкой. И вот на тебе, уже вытянулась, обзавелась нескольким коренными зубами и стала худенькой, как тростиночка на ветру. Время неумолимо бежит вперед. Не расти слишком быстро, сестренка, взрослая жизнь так сложна!