Мягкая перина, от которой отвык напрочь, не давала спать. Все бы отдал, чтобы снова оказаться на жестком песке, лишь бы рядом была она — моя ягодка, посапывающая тихо. Умаявшись от бессонницы, уснуть смог только к утру — забывшись тем самым путаным, рваным сном на границе с явью, когда кажется, что идешь между мирами, сквозь время.

Мне снилась пустыня, ветерок нежно гладил спинки барханов, заставляя их петь, а я вдыхал аромат волос Найяны — сладко-свежий, как арбуз, и улыбался, тая от счастья.

Сон был путаным и беспокойным. А когда вдруг открыл глаза, увидел тень на краю кровати. Сердце екнуло — на мгновение показалось, что Найяна пришла. Но это было желаемое, принятое за действительное.

— Шасиана? — разглядев знакомые черты лица, спросил недоверчиво. — Что вы тут забыли?

— Может, соскучилась по тебе? — прошептала она.

— Комнатой не ошиблись? — сухо бросил, встав и накинув халат.

Бесстыдство этой дамочки меня всегда коробило.

— Ах, какой ты! — рассмеялась и плавно встала.

Каждое движение ее телом выпевалось, будто мелодия. Иногда понимаю, почему отец обратил на нее внимание. Но в то же время эта змея так порочна, что к ней и притрагиваться не хочется.

— Я пришла поздравить принца, с победой вернувшегося домой.

— Не поверю, что вы рады такому исходу, — усмехнулся и плеснул себе воды в бокал.

Поднес его ко рту и передумал пить. Сколько эта дрянь находилась в моей опочивальне? Вполне могла успеть подсыпать яд. Она жаждет посадить сына на трон нашего с ним отца. Я — препятствие на ее пути. Поставил бокал обратно и вздрогнул от смеха Шасианы.

— Серьезно? — она раскусила меня. — Думаешь, я подсыпала тебе что-то в питье? О, святая чешуя, Мансур! — подошла ближе и посмотрела в мое лицо.

В темноте ее черные глаза светились зеленью с алым отливом. Рот приоткрылся, изнутри высунулся раздвоенный язычок. Подрагивая, он завис в воздухе, создав мерзкое ощущение, что она пробует меня на вкус. Даже почувствовал склизкий след на щеке. Отступил на шаг, с трудом удержавшись, чтобы не вытереть кожу.

— Скажи мне, она тебе нравится? — вопрос прогремел громом в ясный день.

Сердце забилось так часто, что стало не хватать воздуха.

— Кто? — постарался спросить недоуменно и равнодушно.

— Ты прекрасно все понял, — пропела Шасиана. — Я отсюда слышу, как танцует твое сердце. Словно необъезженный скакун. Ты и сам таким был, — она взяла мой бокал и выпила залпом. — Но эта девочка тебя приручила, я вижу. Ты с ней стал таким же, как твой отец со мной.

— Не смей говорить такое о Повелителе! — рыкнул я, развернувшись.

— Хорошо, прости за мое женское бахвальство, — притворно вздохнула. — Но власть так сладка. Особенно, власть над таким мужчиной, которому принадлежит более половины мира!

— Я же сказал, прекрати!

— Как скажешь. Тогда давай поговорим о свадьбе Найяны и Амана.

И снова змея ударила в самое уязвимое место. Сердце сжалось в комок, обливаясь кровью. Мысль о том, что другой мужчина взойдет на брачное ложе с моей ягодкой, обожгла невыносимой болью. Представив руки Амана скользящими по ее нежной коже…

— Мансур, так что скажешь? — сквозь туман ярости и бухающую набатом кровь в ушах долетели до слуха беззаботным тоном произнесенные слова Шасианы.

— Скажу, что тебе пора вернуться в свои покои, — едва сдерживая желание пинками выставить эту гадину в коридор, отозвался я.

— Жаль, так надеялась, что ты достаточно хорошо узнал эту девушку за время вашего пути в пустыне, чтобы посоветовать достойный подарок ей на свадьбу с Аманом! — вздохнув, змея направилась к двери.

Иди же уже, сгинь с глаз моих, проклятая!

— Сладких снов тебе, малыш-принц! — бросила напоследок Шасиана и ушла.

Облегченно выпустил воздух через стиснутые зубы. Змея, змея и есть! Пришла, запустила в мою душу свой горький, разъедающий сердце яд! Тварь! Закрыл глаза и застонал, не в силах отделаться от видения, которое назойливо лезло в голову.

Моя обнаженная ягодка в руках Амана! В его объятиях! Его руки на ее теле. Ухмылка, горящие глаза! Рядом торжествующая Шасиана.

А мне… Мне останется только одно — рычать от боли, которая рвет в клочья внутренности, свернуться клубком на полу во тьме и истекать кровью из разбитого сердца. Потому что если я отдам ее другому, то попросту вырву из себя душу!

Стук в дверь отвлек от боли, в пучину которой я погружался все глубже.

— Войдите, — разрешил, гадая, кто это может быть в такой час.

— Простите, малыш-принц, — в спальню проскользнул Хафса. — Быстрее, пойдемте, там такое!

— Что стряслось? — дурное предчувствие стиснуло душу.

— Беда приключилась! С юной госпожой Найяной!..

Найяна

Я не заметила дворец. Вообще ничего не заметила. Оглушенная правдой, которая, как обычно и бывает, обухом ударила по голове, молча ехала на верблюде, сжав поводья. Все мои силы ушли на то, чтобы не дать воли слезам. Внутри бушевала буря, ломающая ветки, вырывающая деревья с корнем, сносящая дома с фундамента и коверкающая их в щепки. Внешне же я будто окаменела.

По прибытию во дворец, который был домом Мансура, принца Мансура, я прошла следом за слугами, опять же, ничего даже не разглядев. И лишь когда нас с Лайлой оставили в комнате вдвоем, вздрогнула от стука закрывшейся за всеми двери и посмотрела на мою подругу.

— За что он так со мной? — почти беззвучно прошептали губы после того, как я с трудом разлепила их.

Тут же почувствовала, как по подбородку что-то потекло. Дотронулась и недоуменно посмотрела на кончики пальцев, которые окрасились в красный цвет. Что это?

— Ты все губы себе искусала! — ахнув, девушка усадила меня на кровать. — Найя, нельзя же так! Ни один мужчина не стоит того, чтобы по нему так убивались!

— Я любила его. — Невпопад прошептала в ответ. — Думала, и он меня.

— Выпей воды, — девушка поднесла к моему рту кубок.

Послушно сделала глоток и увидела, как вода окрасилась в розовый. Усмехнулась. Казалось, если снять одежду, все тело будет в ранах, сочащихся кровью — так сильно оно болело. Или это душевное страдание было таким сильным, что вышло наружу и проявилось на физическом плане.

— Пей еще, — Лайла подтолкнула кубок под донышко, — пей!

Я снова безропотно повиновалась. Ошарашенная предательством любимого, сейчас не смогла бы даже пуститься наутек, если бы демонозмей погнался за мной.

— Мне так больно… — прошептала, допив воду. — Ты даже не представляешь.

— Кому же и представить, если не мне, Найя, — невесело усмехнувшись, ответила девушка и села рядом.