Этим ему пришлось и ограничиться. Завтрашний день может пролить больше света на эту тайну. Завтра – начало Марди Гра.

И завтра наступило. Это был еще один день невыносимой жары. Когда Мюррей распахнул ставни, в клейком небе уже сияло медное солнце, а за рифом залив отливал тысячью бронзовых блесток.

Внизу за столом сидела Натали и ждала его.

– Я хочу, чтобы вы осмотрели мадам.

Он резко остановился:

– Сейчас?

– Сначала выпейте кофе. Потом вместе к ней поднимемся.

Видя, что она действительно взволнована, он сел за стол.

– Вы были у нее сегодня утром?

– Была.

– А да Соуза?

– Он был вчера поздно вечером и снова приезжал в шесть утра. Сказал, что будет сегодня в полдень. Но поскольку отец все еще в отъезде, я не могу ждать.

– Думаете, ей стало хуже?

– Я думаю, она умирает.

Потрясенный, он недоверчиво уставился на нее.

– Подождите здесь, – сказал он, вставая. – Я найду сестру Бенчли и с ней осмотрю больную.

Три минуты спустя он постучал в дверь мадам. В комнате было темно, но, когда глаза Мюррея привыкли к полумраку, он увидел, что она большая, изысканно обставленная во французском стиле. У широкой кровати с четками в руках, шевеля губами в безмолвной молитве, сидела маленькая монастырская сестра. Она кротко поднялась при их появлении, но весь вид ее выразил протест, когда Мюррей подошел к мадам.

Ему сразу стало ясно, что она в тяжелом состоянии. Она беспокойно ворочалась на постели, что-то тихо бормоча в бреду. Он измерил ее температуру – 105 градусов[20] – и приступил к методичному осмотру. С помощью Бенчли он расспросил сестру, которая отвечала с явной неохотой, но по существу.

Она ясно дала понять, что будет исполнять инструкции только доктора да Соузы.

– Я выполняю указания врача.

– Разумеется, – сказал Мюррей. – Вы же понимаете, что ей нужно пить много жидкости.

– Я прекрасно понимаю. Но это трудно. Когда я предлагаю ей стакан воды, она отталкивает его.

– Она в бреду, – сказал он. – Вы должны проследить, чтобы она пила.

Он кивнул Бенчли, и они вышли из комнаты. Когда они вышли из комнаты на широкую лестничную площадку, дверь за ними закрылась и послышался тихий звук поворачиваемого ключа.

– Что ж, – сказал Роберт, – нас отодвинули. Она честное маленькое создание, но, по-видимому, да Соуза – ее святой покровитель.

Бенчли строго посмотрела на него:

– Что с мадам?

– Я хирург, – ответил Мюррей, – и не знаток тропических болезней. Но готов поклясться, что у нее холера. Скоротечного типа. Мадам тяжело больна.

– Мы должны что-то сделать – незамедлительно.

– Да, – сказал он. – Но мы ничего не можем сделать без да Соузы. – Он посмотрел на часы. – Только девять часов, а он придет не раньше полудня.

– Телефонная линия с Рейн-Мари все еще не работает. Натали пыталась позвонить сегодня утром.

Оставался вроде бы только один вариант.

– Я возьму универсал и поеду за да Соузой.

Бенчли невольно подалась вперед:

– Можно я поеду с вами? Пожалуйста. Тут я не нужна.

– Хорошо, – сказал он. – Поехали.

Он сообщил Натали, куда они собрались, и через пять минут они уже ехали в универсале в Рейн-Мари.

Они довольно быстро миновали плантацию, но, как только выехали на главную проселочную дорогу, им пришлось ползти за длинной вереницей повозок с высокими колесами и большими открытыми платформами с местными жителями, одетыми в свои лучшие наряды. Из-за шока, вызванного болезнью мадам, Марди Гра совсем вылетел у Мюррея из головы. Между тем это действо было в самом разгаре. Многие из тех, мимо кого они проезжали, были просто в праздничном настроении, махали руками и пели, но были и другие – группы молодых людей разбойного вида, которые бросали на них угрюмые взгляды. Пыль клубилась удушливыми облаками, солнце сияло над головой, и вскоре Мюррей понял, как он сглупил, не воспользовавшись катером.

Однако Мэри Бенчли, сидевшая рядом с ним, не жаловалась.

«Какая она хорошая», – подумал Мюррей. Внезапно глубокая выбоина на дороге встряхнула универсал – их подбросило. Он почувствовал, как ее бедро прижалось к нему, и в это мгновение его абсолютно оглушило сознание того, что он влюблен. Влюблен в Бенчли. Он сделал долгий глубокий вдох. «Я сошел с ума, – подумал он, – это последнее, что должно было случиться со мной на земле». Но на него уже нахлынуло неистовое ощущение восторга.

Он украдкой взглянул на нее – слегка нахмурившись, она, казалось, обдумывала ситуацию с мадам.

– Откуда эта внезапная болезнь – так неожиданно… – проговорила она.

Кровь еще стучала у него в висках, и, кроме «да», он больше ничего не мог сказать.

– Холера, – продолжала Бенчли, размышляя вслух, – тут все понятно. Но зачем все эти усилия, чтобы скрыть ее? Вы думаете, да Соуза не смог поставил диагноз?

– Он обязан был поставить! – воскликнул Роберт, едва справляясь со своими эмоциями.

Его собственные мысли были еще более запутанными, чем когда-либо. До сих пор он с подозрением относился к мадам и Ламонту – к этой скучающей, невротичной жене, жаждущей сбежать, и к ее бездельнику-кузену. Он волновался за жизнь Дефриса, но теперь получалось, что угроза исходит вовсе не от них. В чем тут дело – в слепой случайности? Или здесь замешаны более глубокие и сложные силы?

Наконец они добрались до города, который был забит толпами людей. Празднество уже шло полным ходом. Бой барабанов, рев труб и треск погремушек cha-chas производили неимоверный шум. И все же среди всей этой веселой гульбы Мюррей невольно отмечал островки угрюмых лиц. Тут и там в серо-серебристой форме попадались люди Риберы, но их было немного, они почти терялись в наплыве огромной толпы.

Роберту нужно было добраться до Гранд-плас, чтобы припарковать машину, и он собирался пешком дойти с Бенчли до дома да Соузы. Однако он не мог подвергать Бенчли опасности среди такого многолюдья. На углу он остановил универсал и сказал:

– Я собираюсь высадить вас здесь. Да Соуза живет всего в нескольких ярдах дальше по улице. Видите вон тот дом со ступенями и крытым портиком?

– Вижу, – кивнула она.

– Подождите меня там – на крыльце. Я должен где-то избавиться от этой махины.

Он помог ей выйти из машины, задержав ее руку в своей на мгновение дольше, чем было необходимо, и заглянул ей в глаза. Поняла ли она? Это было неясно. Мюррей подождал, пока она благополучно доберется до ступенек, а затем снова двинулся в путь. Было почти невозможно найти место для машины, но в конце концов он оставил ее за гаванью,