от ее имени: «Царь Шиг-Алей! Василий Иванович возложил на тебя опалу. Иван и Елена простили твою вину: Ты удостоен чести видеть их лица. Помни свой обет верности им». После этого хан получил много даров и был отпущен.

На следующий день устроили прием в честь жены Шиг-Алея Фатимы. Около крыльца гостью встретили боярыни и проводили в сени. Здесь ее ждала сама Елена. Вместе они прошли в обеденную палату, где находились Иван с боярами. Великий князь на татарском языке приветствовал гостью и предложил ей отобедать.

Елена с боярынями и Фатимой села за один стол, Иван с боярами —- за другой. На столах, накрытых красивыми скатертями, стояли хлеб, солонки, перечницы и сосуды с уксусом. Вскоре стольники начали подавать одно за другим роскошные яства и разнообразные напитки.

По обычаю, сперва принесли жареных лебедей. Блюдо поставили перед Еленой, и она, выбрав лучшие куски, отправила их Фатиме в знак особого расположения. Кравчий подавал кубки с греческими винами, популярными со времен Софьи Палеолог. Самым вкусным и полезным считалась мальвазия, за ней шли романея, мушкатель, Канарское, белое рейнское вино. Вес они привозились из Европы. Но гости могли выбрать и традиционные русские напитки: водку, всевозможные меды и квасы — то, что им было по вкусу.

После лебедей принесли и другие блюда, общим числом до ста. Среди них жаркое из говядины, дичь, рыбу, жареную и под соусом, икру, балыки, щи из курятины, супы из требухи, головизну, множество пирогов с самыми разнообразными начинками. Завершилась трапеза глубокой ночью наливками, фруктами в патоке и восточными сладостями.

В конце обеда Елена Васильевна подала Фатиме чашу с вином в знак особого к ней расположения.

Правительница любила пышные застолья. На них она демонстрировала не только искусство своих многочисленных поваров, но и драгоценную посуду из золота и серебра. Блюда подавали лишь на ней, кубки тоже были из драгоценных металлов с красивой отделкой. Гости могли любоваться множеством тазов, ваз, братин и кувшинов, стоявших в специальных шкафах. А еще Елена стремилась к тому, чтобы стольники и кравчие были хороши собой и часто меняли красивую одинаковую одежду. Она шилась в великокняжеских мастерских из бархата, парчи и шелка. Искусные рукодельницы расшивали ее самоцветами и жемчугом.

После многочасовой обильной трапезы гости с трудом поднялись из-за стола и с почетом были доставлены в отведенные для них покои. Все остались довольны друг другом.

Однако великая княгиня понимала, что на пиру всех казанских проблем решить нельзя. Сам по себе Шиг-Алей не мог сесть на престол. Следовало готовиться к войне. Во главе армии необходимо было поставить опытного полководца. Решили обратиться к последнему из оставшихся в живых братьев Василия III — Андрею, который получил вместо Углича Старицу и назывался Старицким. С ним у Елены сложились хорошие отношения: ни в какие дела он не вмешивался и на власть не покушался. Андрей даже смирился с тем, что Юрий оказался под стражей, а сам он не получил никакой прибавки к своему уделу после его смерти. Правда, великая княгиня одарила его в память о муже дорогой посудой, шубами и конями в золоченой сбруе.

В Москве Андрей предпочитал не показываться. Вместе с женой Евфросинией и маленьким сыном он постоянно жил в Старице.

Однако находились наушники, которые пытались убедить Елену в том, что деверь хулит ее и подумывает об измене. Правительница не верила им и в сердцах говорила: «Кто и зачем хочет рассорить меня с родственником?» На время злые языки умолкали.

Осенью 1536 года к Андрею Ивановичу отправили гонцов с предложением приехать в столицу. Однако он неожиданно ответил отказом, сославшись на болезнь, и даже попросил прислать докторов. Выяснилось, что у него на бедре появилась болячка, похожая на ту, что свела в могилу Василия III.

Правительница решила, что это недомогание — пустяк, и стала настаивать на приезде родственника. Тогда обиженный князь Андрей написал ей следующее: «В болезни и тоске я совсем лишился ума. Согрей мне сердце милостью. Неужели ты велишь притащить меня к себе прямо на носилках? Прежде такого не бывало».

Свое письмо он отправил с князем Пронским, но тот не успел добраться до столицы. По дороге его перехватили князья Оболенские. Они ехали в Старицу, чтобы взять под арест Андрея Ивановича. Среди спутников Пронского нашелся один ловкий дворянин, который обманул стражу и тайно ускакал в Старицу, где предупредил своего господина об опасности.

Испуганный Андрей Иванович вместе с женой Евфросинией и сыном Владимиром бросился бежать в Новгородскую землю. Там он надеялся найти защиту и сторонников. По дороге его гонцы распространяли грамоты такого содержания: «Великий князь — младенец. Вы служите только боярам. Идите на службу ко мне. Я готов вас жаловать».

Многим дворянам предложение удельного князя показалось заманчивым. Они хорошо знали, что шестилетний Иван сам не правит. Вместо него на престоле сидит его мать, не способная оценить доблесть и воинские заслуги. В этом отношении сорокашестилетний сын Ивана III имел большие преимущества.

В Москве сразу поняли, какую опасность представляет Андрей Старицкий, и приняли меры. Никита Оболенский отправился защищать Новгород Великий, а Иван Овчина Телепнев с войском бросился в погоню за беглецами. Их удалось нагнать недалеко от Старой Русы.

Увидев московские полки, Андрей Иванович построил свою дружину и приготовился к битве. Но хитрый Иван Овчина побоялся сражаться (исход мог быть не в его пользу) и отправил к удельному князю послов. Те стали убеждать Андрея, что никто не хочет ему зла и московские государи лишь ждут его в гости. Телепнев заверил Андрея Ивановича в том, что в столице с ним ничего плохого не случится, и даже поклялся в этом на кресте. Беглец поверил и сдался без боя.

Но правительница строила совсем иные планы. По ее мнению, деверь был преступником и заслуживал сурового наказания. На этот раз она даже разгневалась на своего любимца, который от ее имени посмел дать несбыточные обещания. Прибывшего в Москву Андрея Старицкого тут же схватили и без всякого суда бросили в тюрьму. Под стражей оказалась и его жена Евфросиния с сыном Владимиром. В Старицу’ были отправлены войска, которые арестовали всех приближенных удельного князя. Их подвергли жестоким пыткам, поскольку считалось, что в Старице зрел антиправительственный заговор. Многие под пытками умерли, остальных повесили вдоль Новгородской дороги.

Князь Андрей Иванович разделил участь брата Юрия — через шесть месяцев он умер в тюрьме не то от голода, не то от удушья угарным газом. Похороны его стали настоящим фарисейством — в