завести детей, окружить их любовью и заботой, защитить от тлетворного влияния врага.

Не было ничего страшнее для неё тогда осознать, что она лишена самого важного для этой цели – тех самых придатков, что вместе с мужскими творят жизнь. Столь же страшно было осознать и то, что она, наверное, останется одинокой навсегда. Едва не ударившись головой о потолок и окинув себя взглядом, Света не смогла тогда сдержать слёз. То были слёзы отнюдь не счастья, но печали. На этом воспоминание окончилось.

Осознавая увиденное, я почувствовал в Свете ту знакомую мне ещё с обучения ауру. Внешне Света была человеком, но внутри она та самая что ни на есть драконица. Истинная, настоящая, чистокровная. Хищная, острая и (в положительном смысле) чудовищная. Сомнений нет, по жилам её уже течёт кровь не человеческая, а того, кто даровал ей вторую жизнь. И кровь эта горит женской страстью и любовью. Стремлением создать семью. Всем своим существом она тянется к мужскому, как природой и было заведено.

Вдруг внутри меня тоже возгорелось пламя – вскипела уже моя кровь, точнее та часть, которую мне добавили. Не в экстремальной ситуации пламя это возгорелось; не в бою, не в плену и даже не перед расстрельным взводом я вдруг ощутил нечто незримо стоящее за мной. Это тоже была аура. Тоже хищная, наполненная великой силой и превосходством.

Лишь в тот момент я осознал, насколько я и Света противоположны. Её чистая драконья сущность остра, как бритва, колюча, как роза, и агрессивна, подобно захватчику, но она всё ещё способна на искреннюю любовь и нежность. В свою очередь, моя, по большей части человеческая, изначально добра и любвеобильна, но способна на страшное злодеяние. В Свете царит нечто первобытное, прямолинейное, во мне же – цивилизованное, дипломатичное. И оба эти царства тянутся друг к другу, будто желая испробовать.

Мы в тот момент не говорили друг другу ничего. Слова были излишни, хватало лишь взгляда, оторвать который было просто невозможно. Обширный мой разум уже давно выходил за пределы моей черепной коробки, иногда в раздумьях расплывался, касаясь витающих в воздухе мыслей-сущностей. Я ощущал себя ленивым котом, столь же лениво играющимся с мягкой игрушкой. Однако впервые я коснулся чужого разума, столь же обширного, но уже совсем другого. Разум – самая сокровенная часть. Их соприкосновение сравнимо с соприкосновением обнажённых тел. Голому разуму нечего скрывать. Это прикосновение будоражит, возбуждает, пробуждает желание.

Тело всегда следует за разумом, это аксиома. Я со Светой не стали исключением. Человек и Драконица вскоре соединились не только разумами, но и телами. Наши одежды едва выдерживали тот порыв, что заставил нас свершить то, о чём мы долго мечтали.

Ах, эмоции. Тогда их было выше крыши. Для нас тогда не существовало никого и ничего. Не существовало идущей где-то далеко страшной войны, не существовало угрозы раскрытия себя перед Евгением. К чему все эти мирские тревоги, когда мы есть друг у друга? К чему портить фатализмом столь чудесные мгновения?

Те мгновения не были сказкой, физиологию не отменишь. Не могут мужчина и женщина, ещё не познавшие друг друга, испытать ощущение полного блаженства в первый же раз. Однако мы тогда были выше физиологии. Соприкосновение разумов оказывало намного большее воздействие, чем баловство рецепторов причинных мест. Обычный поцелуй был слаще сахара, простое прикосновение даровало чувства, сравнимые с сотней прикосновений до этого, а глаза…

Всё же они оказались тогда с вертикальными зрачками, мне не показалось в тот миг, они светились фиолетовым. Тогда на меня смотрела драконица, та самая, которую Света много сотен лет назад взрастила. Казалось, что это не отдельная личность, а сама Света, только в другой ипостаси. И она шептала мне глубоким голосом:

«Милый, я так долго этого ждала. И теперь ты, наконец, мой. Знай, что я всегда буду любить тебя, что бы ни случилось. Отныне и во веки веков ты мой вечный и единственный муж, а я – твоя вечная и единственная драконица-жена».

Эта сладостная речь навсегда печатью отложилась внутри моего разума.

Ночь не могла длиться вечно, рано или поздно наступило бы утро. Беременность тогда, так уж сложилось, не наступила, несмотря на наши старания, но мы всё равно были счастливы. В конце концов, нас никто не торопит.

В радостном и страстном порыве мы совершенно забыли о смотрящих на нас бдительных глазах.

***

Прошло несколько дней, я вместе со Светой прогуливался по ночному центральному парку Артёмовска. Было тепло, давно ушедшее за горизонт солнце не пекло головы, лёгкий ветерок обдувал наши улыбчивые лица.

Людей не было совсем. Лишь иногда попадались на глаза роботы-уборщики. Продолжали работу и роботы-продавцы, что предлагали отдыхающим газировку и мороженое. Этим спать не надо, роботы ведь.

– Свет, не хочешь охладиться? – спросил я, когда мы присели на одну из многочисленных лавочек. – Или мороженого?

– Хочу, конечно. Если есть на палочке, то возьми его.

Я кивнул и побежал к роботу-продавцу. Он работал круглые сутки, не отвлекаясь на обед и перекур, и сразу обратил на меня внимание.

– Доброй ночи, гражданин. Сейчас самое время охладиться, температура на улице – двадцать три градуса по Цельсию.

– Угу, – я пробежался взглядом по ассортименту. – Ну-ка, дайка мне два «Классических».

– С удовольствием! – робот техничным движением вытащил из морозильника два объёмных эскимо. – Что-нибудь ещё?

«Товарищ Чудов, – заговорил СЕКАЧ, – я обнаружил странный энергопоток позади вас. Вряд ли что-то опасное, но это может быть что угодно».

«Вот именно, СЕКАЧ, всё что угодно, но не плохое, – сказал я уверенно. – Сегодня слишком хороший день».

«Я разделяю ваш оптимизм. Рекомендую взять вдобавок газировку «Освежающая». Вы испытываете жажду».

«Что ж, спасибо за напоминание».

Оплатив покупки, я пошёл назад. Газировку убрал в сумку на плече, оба мороженых держал в руках. Шёл довольный. Странно, но и я вдруг почувствовал нечто странное впереди себя.

Невооружённым глазом была видна чья-то крупная аура, словно находящийся передо мной некто горел. Или просто исходил энергией. Света была как раз за поворотом, за естественным заграждением в виде длинного высокого куста. Нехорошие мысли посетили мою голову. Я завернул за угол и, спустя секунду, спросил:

– С тобой всё хорошо?

Света опиралась на колено напротив лавочки и часто дышала, словно чувствовала сильное недомогание. Едва не выронив мороженое, я подбежал к ней.

– Света, ты меня слышишь? Что случилось?

Отстранённый взгляд её поразил меня, подобно кинжалу. Секунды хватило, чтобы понять – внутри неё