И проиграл всё. Но самое главное — не сумел защитить свой род. И теперь за его ошибку расплата ждёт всех.

Лёня смаковал момент, упиваясь своим превосходством. Как сладко, как упоительно — держать чужую жизнь в руках, решать, кому жить, а кому умирать. Вот она — истинная власть! И эта власть — его по праву!

Хотел добить по старинке, раздавив старику череп, но… перестарался с новой силой. К ногам он притянул уже бездыханное и ужасным образом деформированное тело старика.

От грохота люди в доме начали просыпаться. Первым на шум подоспел Кузьмич, который так толком и не сумел поспать из-за изжоги. Дворецкий толком даже не успел понять что произошло и как ему к этому относиться, как вдруг внезапно помер.

Кончик хлыста с характерным щелчком проломил ему череп. И когда бы хлыст был сделан не из чистейшей энергии, Кузьмич бы ещё помучался какое-то время, а так… быстрая смерть. Быстрая и совершенно безболезненная.

Францу Ивановичу повезло не так сильно.

Выбежав на лестницу, он сразу же всё понял и ломанулся бежать прочь, — думал забаррикадироваться в своей комнате, — но хлыст Лёни уже обернулся вокруг лодыжки. Один рывок и вот, наследник баронского рода летит вниз и собирает подбородком ступени.

— Лёня, не надо!

— Надо.

Леонид Алексеевич учёл свои ошибки. Он уже условился сам с собой, что его двоюродный братик не отделается так просто, как Патриарх.

Хрясь! — Лёня пыром вдарил Францу Ивановичу по нижней челюсти, отчего та сразу же сорвалась с сустава. Шлёп! — а теперь под дых. Третьим не то ударом, а не то толчком Лёня перекатил кузена на бочок, лицом от себя.

— Ё-я, — речевой аппарат Франца Ивановича годился теперь лишь на гласные. Ошмётки зубов и кровавые слюни летели изо рта на и без того уже мокрый пол. — Ё-я.

Лёня улыбнулся, отошёл на расстояние удара и, — щёлк! щёлк! щёлк! — начал охаживать Франца кнутом по спине, как провинившегося беглого раба.

— А-ы-ы-ы! — ревел Франц и искренне не мог понять, почему его, — пускай слабенький, но всё-таки, — дар лекаря впервые в жизни дал осечку. Сейчас он просто не работал.

Расправа над двоюродным братом длилась не долее минуты. Пришлось добить второпях. Дело в том, что краем глаза Лёня заметил женщину, которая выглянула со стороны столовой и тут же ретировалась.

Кухарка, по всей видимости.

Не надо, чтобы она успела позвать на помощь. Не надо, чтобы добежала до телефона. Да и вообще. Лёне не надо свидетелей.

В дом Гранатовых пришла беда.

Одного за другим без разбора, Лёня на скорость вырезал людей. Он вышибал двери, врывался в комнаты и убивал, убивал, убивал. Разделавшись с прислугой на первом этаже, — особенно ему доставило убивать самоуверенного одарённого охранника, — он поднялся по лестнице и продолжил кровавое побоище в хозяйских покоях.

Кто-то ничего не понимал, когда в его комнату врывались. Кто-то уже вовсю паниковал. Жёны Франца Ивановича вообще сбились в кучу в углу и безропотно ждали своей участи. Молились, кажется.

Не тем богам вы молитесь, — с ухмылкой подумал Леонид Алексеевич, а его новая Тёмная Покровительница расхохоталась ему в ответ. Богиню так и подмывало сказать: «Ты тоже», — но она сдержалась.

Рано.

Третий акт этой кровавой пьесы ещё не начался, и Тёмная терпеливо ждала, предвкушая самое вкусное.

Последняя дверь. На чёртовом этаже осталась последняя чёртова дверь. Леонид Алексеевич уже привычно вынес её с ноги и увидел… Юльку.

Девушка лежала в кровати на животе, болтала ножками и слушала музыку в здоровенных мониторных наушниках. То, что в её доме разверзся ад, и все её близкие уже мертвы, она даже не подозревала.

Свидетели, свидетели, свидетели, — судорожно размышлял про себя Тёмный Лагранж. — Она ведь не свидетель, верно? Она ведь ничего не видела. С другой стороны… она видела меня тогда, когда я пришёл в первый раз. Так что… свидетель? Или нет?

Но тут девушка ощутила у себя на спине взгляд, обернулась и уже наверняка стала свидетелем.

— Дядя Лёня? — спросила она, стащив наушник. — Что с тобой?

— А-а-а-ай, твою мать, — вместо ответа рыкнул Лёня и замахнулся на племянницу хлыстом…

Замах — и чёрный кнут со свистом рассек воздух. Но за миг до того, как он достиг цели, Юлька отчаянным рывком откатилась в сторону. Удар пришёлся по матрасу, буквально перерезав его надвое вместе с кроватью.

— Дядя Лёня, не надо! Пожалуйста! — всхлипнула девушка, сжавшись в комок у стены. Её глаза, расширенные от ужаса, молили о пощаде.

Леонид застыл, тяжело дыша. Бешенство пополам с жаждой крови бурлили внутри, требуя выхода. Так легко было поддаться им, одним движением размозжить эту хорошенькую головку о стену. Но что-то его остановило. Какой-то странный порыв, отголосок былых привязанностей.

— Юленька, девочка моя, — хрипло просипел он, опуская руку с хлыстом. — Прости дядю. Прости, если можешь.

Всхлипы стали громче. По бледным щекам покатились слёзы, размазывая тушь.

— За что?.. — едва слышно прошептала Юля. — Что я тебе сделала?

Лёня нервно облизал губы. Внезапно ему захотелось объясниться, исповедаться, излить душу. Высказать всё, что накопилось.

— Ты? — переспросил он. — Лично ты, наверное, ничего. Но ты часть рода, часть этой кучки