– А вы не хотите? – Это прозвучало как официальное предложение.

– Убить ее? – Синди перестала болтать ногой.

– Почему нет?

– Вы же знаете, что с нами будет, если она все расскажет…

– Ты знаешь, что с нами будет, если мы ее убьем, – сказал Бобби.

– Я же сказал. Можем обвинить в этом Сборщика. Можем сделать это и останемся на свободе.

Эти слова заставили детей задуматься.

Реальность для них была организована предельно просто. Голос говорил: «Сделай это, иначе я тебя побью». По сути, это был голос их воспитания в том виде, в котором они его слышали. Даже Джон и Дайана, хоть и были старше, до сих пор не забыли эту мелодию: угрозу последствий за непослушание. Неизбежность суда и наказания – по самым странным причинам – казалась им несомненной. Они даже представить не могли, что это им сулит. Смертная казнь им не грозила, но это, пожалуй, единственное, от чего их избавят.

(Справедливости ради следует отметить, что также их пытались подкупать следующей фразой: «Сделай это, будет весело, вот увидишь». Они относились к ней цинично и никогда не поддавались на подобные уговоры. Угрозы работали лучше всего, они были легко понятны.)

Дети рассматривали это предложение, не испытывая чувства вины. «Игра» изначально предполагала, что они будут делать нечто запретное. С самого рождения барахтаясь в мешанине из телевизионных передач, журналов, комиксов и газет – и рискуя утонуть в ней, – они прекрасно знали, что взрослые постоянно убивают других взрослых. Только здесь, в этом районе, такое почему-то было не в моде, но это обстоятельство не ввело их в заблуждение. Они обыгрывали эту идею, и она им нравилась.

Она нравилась всем.

Но подобная игра развила в них скрытность и чувство вины, а теперь, когда возник риск разоблачения и экзекуции – мучительную нерешительность. Лица у них стали серьезными. Из-за их миловидности и молодости, чем они выгодно отличались от взрослых, эта серьезность имела почти комический эффект. Синди даже хихикнула.

– Нам нельзя ее убивать, – сказал Бобби. Своим тоном он как бы отделил себя и Синди от остальных троих.

– Почему? – в глазах у Пола выступили слезы. Он горел желанием воплотить идею.

– Ну… – Бобби сделал паузу. – Она… ну, она… она такой же ребенок, как и мы.

– Ага, – согласилась Синди.

Дети опять задумчиво замолчали. Они поняли суть аргумента, выдвинутого Бобби, хотя тот не сумел сформулировать его внятно. В этой войне Барбара все еще может быть на их стороне. Взрослые убивали друг друга и попадали в аварии, так что переживать за взрослого человека вне собственной семьи было нелегко (а иногда и очень сложно). Но если дело касалось одного из них… В этом была странная сила; они могли отождествлять его с собой или с себе подобными. Они не знали никого из сверстников, кто умер или был убит. Это было что-то новое.

– Да она Синди в матери годится.

– Нет! – возмутилась Синди. – Ей всего двадцать.

– В матери, значит. – (Матери – в рамках данного обсуждения – оценивались довольно низко.)

– Дайана тоже, – сказал Бобби, – и Джон уже достаточно взрослый, чтобы стать отцом. Через пару лет они оба будут учиться в колледже, как и она. – Он огляделся и понял, что попал в точку. Он привел «серьезный» аргумент.

Члены Свободной Пятерки приняли его молча.

Через минуту Дайана сказала (предварительно обдумав сказанное Бобби, будто это было что-то новое):

– Что это меняет?

– Не знаю. Что-то меняет.

– Если б она была в возрасте Синди, мы оказались бы в таком же положении, и у нас возникло б столько же проблем. Если не вдвое больше. Нельзя убивать маленьких детей.

– Я не такая уж и маленькая!

– О, заткнись, Синди.

Синди замолчала. По выражению ее лица было видно, что ей становится немного страшно.

Остальные четверо тоже молчали, но каким-то образом напряжение немного спало. С этической точки зрения, они никогда не стали бы мучить маленького ребенка, как и – если их игра была репетицией жизни – им не пришло бы в голову похищать пожилого человека. Барбара была чем-то промежуточным. Вопрос не мог быть решен на основании возраста. Поэтому решение еще не было принято.

– В любом случае, – спросил всегда практичный Бобби, – как бы вы это сделали?

– Как угодно.

– Давайте спросим Пола.

Пол был немногословен, но побледнел от усилий в попытке выговориться. В его голове пронеслось больше мыслей, чем он мог уместить в одной фразе, и теперь он был близок к обмороку.

– Как мы всегда делаем.

– Ой.

Бобби, знавший Пола, откинулся на спинку стула и задумался.

– Ой. – Синди была в ужасе.

Джон стиснул зубы.

Дайана никогда не позволяла себе проявлять эмоции. Если б вы знали ее, то сказали бы, что у нее вообще нет поверхностных чувств (а наличие глубоких признали бы лишь из вежливости). Слушая Пола, она сидела, как всегда, неподвижно, но была явно напряжена, и под этой напряженностью скрывалась нервозность.

– Ну, мы же всегда в это играли, и всегда хотели это сделать, не так ли? – выдал им Пол.

Услышав его слова, все члены Свободной Пятерки вздохнули. Представляя себе такое, они заходили туда, где уже не могли оставаться детьми. Туда, где можно было быть только взрослым. Заходили так далеко, насколько позволяли им мечты. Определенные мечты.

Мечты о…

Философские аспекты, связанные с лишением жизни другого человека, – тонкости, которые, похоже, редко рассматриваются в реальных событиях, – лежали за пределами их понимания. Необходимо пояснить: они не могли обсуждать эту тему. Литература на эту тему, аннотированные своды законов, где прописаны случаи «подстрекательства к совершению преступления», как и случаи сурового наказания, история этого вопроса – со всеми ее прецедентами «за» и «против», – были для них недоступны, неинтересны и непонятны. Они столкнулись с чем-то совершенно новым.

В конце концов, каждый человек в своей способности создавать или разрушать жизнь является своего рода богом. Если человек рождается, значит, его создают два других человека (предположительно). Если его умышленно убивают, то это дело рук как минимум одного человека, такого же, как и он сам. Быть богом в локальном масштабе возможно. Это знает любой ребенок, который хоть раз раздавил гусеницу.

– И нам это сойдет с рук, – сказал Джон. Несмотря на кондиционер, он выглядел вспотевшим.

– Ничего подобного, – возразил Бобби.

– Дайана все предусмотрела.

– Завтра ночью вас… ну, – быстро сказала Дайана, – завтра ночью к вам в дом кое-кто вломится.

– Сборщик, – сказал Джон.

– Как он это сделает? – спросила Синди.

– Помолчи.

– И он заставит Барбару запереть вас, – Дайана посмотрела на Бобби