– Она сказала: «Я так больше не могу», – и выбежала из дома.

– Что вы сделали после этого?

– Сначала я не могла понять, правду ли сказала Канна, и уже собиралась связаться со школой, где работал Наото, когда раздался телефонный звонок. Мне сообщили, что муж доставлен в больницу. Я сразу поехала к нему. Когда в больнице наконец объявились полицейские, они сообщили, что Канна арестована.

Тут молодой прокурор, который все это время сохранял полную невозмутимость, удивленно поднял брови:

– Только что вы заявили, что не могли понять, обманывает вас подсудимая или нет. Почему вы не поверили ее словам?

– Почему? – негромко переспросила женщина. – Потому что у Канны всегда была привычка лгать и рассказывать небылицы.

– С какого возраста вы начали замечать это за ней?

– Наверное, с младшей школы.

– У вас есть предположения, почему подсудимая начала себя так вести?

– Нет, – мать Канны слегка покачала головой.

– Как вы считаете, можно ли сказать, что ваш супруг и подсудимая были в хороших отношениях?

– Нет, так сказать нельзя. Мой муж был строгим человеком со своими прихотями. Он постоянно работал за границей и редко бывал дома, поэтому они мало общались.

– Правда ли, что господин Хидзирияма не поддерживал желание подсудимой работать на телевидении?

– Да, – без колебаний ответила она, кивая. – Это правда. Он считал, что телеведущей долго не проработать: пока женщина молода, она пользуется успехом, но стоит ей достигнуть определенного возраста, как ее популярность начинает угасать.

– Получается, господин Хидзирияма был против выбора подсудимой, потому что беспокоился о ее будущем?

Мать Канны снова уверенно кивнула:

– Да. Он считал, что Канна слишком чувствительна, и поэтому работа, связанная с публичностью, ей не подходит.

– Они когда-нибудь ссорились из-за этого?

– Вечером накануне собеседования они довольно сильно поругались.

– Как вы повели себя, когда это случилось?

– Я не могла ничего возразить мужу, если уж он решил, что его дочь не должна работать на телевидении… Я хотела поговорить с Канной, объяснить, что отец желает ей только добра, но она заперлась в своей комнате.

– После этого вы не заметили в поведении подсудимой ничего странного?

– Нет, вроде она успокоилась. В тот вечер мы с мужем ужинали не дома, поэтому точно сказать не могу.

Молодой прокурор на мгновение замолчал, а затем быстро задал следующий вопрос.

– Как бы вы описали характер подсудимой?

– Обычно Канна ведет себя довольно спокойно. Но с самого детства иногда ей было сложно совладать со своими эмоциями: тогда она могла внезапно расплакаться или, например, убежать из дома.

– Как вы и ваш супруг на это реагировали?

– Муж говорил, что нужно показать ее врачам, но я решила, что уж лучше мы постараемся помочь. Я не хотела, чтобы соседи узнали о проблемах Канны и начали шептаться у нее за спиной.

– Кстати, сторона защиты упоминала занятия по рисованию. Вы знали о том, что на них происходило?

В голосе матери Канны, когда она отвечала на этот вопрос, неожиданно появились резкие нотки:

– Нет, во время занятий мужа меня не было дома. Я не знала, что модель-мужчина позировал там абсолютно голым.

– Вас ни разу не было дома в это время?

– Да.

– За четыре года?

– На самом деле меньше. Мой муж мог проводить по полгода за границей, поэтому всего занятий было на так уж и много.

– Правда ли, что на застольях после уроков кто-то из учеников, напившись, обнимал подсудимую или домогался ее иным образом?

– На занятия к Наото приходили очень воспитанные студенты, и, насколько я знаю, никто ничего такого не делал. Кто-то из этих ребят хорошо ладил с детьми и мог погладить Канну по голове или легонько поднять на руки, но она только радовалась и вела себя очень дружелюбно. Никакого домогательства там и близко не было. Канна просто напридумывала себе что-то. Тем более, – добавила мать под конец, – она всегда любила преувеличивать.

Я вспомнила, что уже слышала от нее подобные слова.

– Значит, насколько вам известно, приведенные стороной защиты свидетельства являются ложными.

– Кстати, а кто такой этот Коидзуми?!

Я заметила, что молодой прокурор растерялся: мать Канны взорвалась, не в состоянии больше сдерживать накопившиеся эмоции.

– Если б вы встретили девочку, которая едва закончила начальную школу, и узнали, что она сбежала из дома, то разве первым делом не сообщили бы об этом в полицию? В каких отношениях этот Коидзуми был с моей дочерью? Это у него, должно быть, не все в порядке с головой, раз он позвал такую маленькую девочку к себе. Мы ведь никогда не выгоняли Канну – наоборот, это она вечно нас не слушалась и сбегала из дома. Показания этого человека – полная чушь!

После этой гневной тирады в воздухе повисло недоумение. Маска, за которой мать Канны с большим трудом скрывала свое истинное лицо до сегодняшнего дня, потихоньку начала спадать.

– Хорошо, тогда позвольте задать последний вопрос. Вы видели подсудимую сразу после совершения ею преступления. Не могли бы вы еще раз рассказать, было ли что-то необычное в ее поведении?

– Как я уже говорила, она была спокойна. Она не выглядела как человек, на глазах которого кто-то только что случайно напоролся на нож, поэтому я уверена, она с самого начала решила убить отца и пришла в художественный колледж именно с этой целью.

Когда мать Канны договорила, молодой прокурор вежливо поблагодарил ее и сел на место.

После того как сторона обвинения закончила допрос своего свидетеля, наступила очередь стороны защиты. Я была уверена, что разговор с матерью Канны возьмет на себя Касё, но вместо него встал Китано.

– Позвольте представиться, я – Китано, адвокат обвиняемой. Ничего страшного, если у вас не найдется ответов на какие-то из моих вопросов. Что ж, давайте приступим, – от его мягкого и спокойного голоса повисшее в воздухе напряжение стало постепенно пропадать.

– Прежде всего я хотел бы узнать, что вы собирались приготовить на ужин девятнадцатого июля?

Вопрос застал всех врасплох.

– Что? – с недоумением переспросила мать Канны.

– Помните ли вы, что планировали сделать на ужин?

– В тот день… я готовила суп с водорослями, рулет из омлета, а еще сварила рис. Я хотела сделать роллы.

– Вы сами решили приготовить именно это блюдо?

– Хм… – протянула женщина, затем что-то вспомнила и, запнувшись, сказала: – Нет, это Канна меня попросила.

– Когда она это сделала?

– Утром перед собеседованием.

– Понятно. Получается, она надеялась, что все пройдет хорошо, и попросила вас приготовить роллы, чтобы отпраздновать успешно пройденное собеседование?

Мать Канны отрицательно покачала головой.

– Она сказала, что вкусный ужин поднимет ей настроение, если она провалит собеседование.

– Значит, подзащитная была морально готова к возможной неудаче?

– Это тяжелое собеседование, поэтому, думаю, она не была уверена в своих силах.

– На ваш взгляд, насколько серьезным был настрой моей подзащитной?

– Она старалась изо всех сил, чтобы попасть на телевидение.

– Собеседование девятнадцатого июля было для нее единственным шансом получить работу телеведущей?

Мать Канны вновь отрицательно покачала головой.

– Даже если б ей не удалось попасть на