как он начинал оскорблять ее, называть дурой, говорить, что она шлюха, раз намылилась куда-то на ночь глядя. Я не знала куда деться, чтобы не слышать эту постоянную ругань.

Все присутствующие ужаснулись, узнав, как отец Канны обращался с ее матерью. Та в своих показаниях ни разу не упоминала о таком поведении мужа.

– Применял ли господин Хидзирияма физическое насилие по отношению к вашей матери?

– Отец не бил маму, но однажды я видела, как он выставил ее на балкон в одном нижнем белье посреди зимы. Тогда я поняла, что должна делать все, что он скажет, иначе он будет и меня так мучить. Я лишь единожды ослушалась его – когда решила работать телеведущей.

Я слушала взвешенные ответы Канны. Было заметно, что она излагает факты гораздо более спокойно и непредвзято, чем ее мать, которая во время допроса дала волю эмоциям и потеряла самообладание.

– Для чего вы купили кухонный нож девятнадцатого июля?

– Мне не удалось пройти собеседование, и я решила, что должна наказать себя и показать новые порезы отцу.

– Почему именно кухонный нож? Вам обязательно требовалось такое большое лезвие?

– Я всегда использовала для самоповреждения такие ножи, поэтому купила его на автомате.

– Что вы сделали потом?

– Поехала в художественный колледж, где преподавал мой отец. Когда я вышла на нужной станции и зашла в общественный туалет, мне вдруг стало страшно. Я нанесла себе несколько порезов, а затем сразу направилась в колледж к отцу. На посту охраны мне сказали, что он в учительской. Там я его и нашла.

– Как ваш отец отреагировал, увидев вас?

– Когда я показала ему свою окровавленную руку, он напрягся.

– Он что-нибудь сказал вам?

– Только то, что к нему на консультацию пришел ученик и мне нужно где-нибудь смыть кровь, пока ее никто не увидел. Я сказала, что пойду в женский туалет на другом этаже.

– Что произошло потом?

– Я пришла в женский туалет этажом ниже. Там никого не было. Мне стало страшно из-за мысли, что я опять доставила отцу проблемы. Я сделала новый порез, поглубже, но испугалась, потому что кровь потекла очень сильно. В этот момент в туалет вошел отец.

– О чем вы говорили?

– Он сказал: «Я надеялся, что ты давно вылечилась». Потом добавил: «Это твоя мать виновата, что у тебя проблемы с головой. Я позвоню ей, пусть отведет тебя к мозгоправу». Я умоляла его не делать этого, но он отвернулся и достал телефон. Я попыталась остановить его, продолжая держать нож.

– Помните ли вы, в какой руке у вашего отца был телефон?

– Он стоял напротив меня, для меня телефон оказался справа… Значит, он держал его в левой руке.

– Ваш отец был левшой?

– Нет. Он говорил, что он одинаково хорошо владеет правой и левой руками.

– Понятно. Что вы сделали, чтобы помешать господину Хидзирияме сделать звонок?

– Схватила его за руку.

– Помните ли вы, какой рукой это сделали?

– Левой. В правой руке я держала нож.

– Куда было направлено лезвие?

– Вниз.

– Опишите положение вашей левой руки в пространстве, когда вы схватили ею левую руку господина Хидзириямы.

– Я подняла ее по диагонали вверх.

– Как на это отреагировал потерпевший?

– Отец резко отшатнулся, наверное, от удивления, а я, не рассчитав силы, налетела него.

– Что вы сделали потом?

– Отскочила в сторону.

– В этот момент поза господина Хидзириямы как-то поменялась?

– Да, – кивнула Канна. – Отец наклонился вперед, чтобы вернуть себе равновесие, и в этот момент поскользнулся на мокром полу.

– Как вы на это отреагировали?

– Я тут же выставила руки вперед, чтобы не дать ему упасть.

– Что произошло в момент падения?

– Отцу в грудь вонзился нож.

– Почему вы не отпустили нож перед тем, как подхватить господина Хидзирияму?

– Все произошло слишком быстро, я не успела об этом подумать…

– Что вы имеете в виду? – мягко спросил Касё.

– В тот момент у меня было ощущение, что, стоит мне остаться без ножа, отец тут же позвонит матери. Мне казалось, я ни при каких обстоятельствах не должна выпустить нож из рук.

– Пытался ли потерпевший что-то сказать или сделать после того, как нож оказался у него в груди?

– Нет, он просто со стоном упал на колени. Затем опустилась его голова, а за ней рухнуло и все тело.

– Вы попытались проверить, находится ли ваш отец в сознании?

– Нет. Я не ожидала, что все так выйдет… Мне стало страшно, и я просто сбежала оттуда.

– Почему вы так поступили?

– Я поняла, что случилось что-то ужасное. Я страшно перепугалась и сразу же позвонила маме, чтобы посоветоваться, но она не ответила. Я звонила, пока не сел телефон, но мама так и не взяла телефон. Я подумала, что мне лучше вернуться домой, и так и сделала.

– Что сказала ваша мать, когда вас увидела?

– Спросила, что произошло. Я ответила, что отцу в грудь вонзился нож. Тогда она сказала, что ножи не вонзаются в людей сами по себе. Потом спросила, что с отцом сейчас.

– Во что вы были одеты?

– На мне были темно-синяя юбка, которую я надела для собеседования, и белая футболка.

– На ваших руках было много порезов, так ведь? Ваша мать как-то прокомментировала это?

Некоторое время Канна молчала, но наконец ответила:

– Нет, мама ничего о них не сказала, – кажется, даже ей самой казалось это странным. – Потом мы поссорились, и я выбежала из дома.

– Куда вы направились?

– Мне некуда было идти, поэтому я просто побрела вдоль реки Тама.

– Вы не думали сами обратиться в полицию и рассказать о случившемся?

– В тот момент у меня была только одна мысль: вот бы меня не стало, – немного подумав, ответила Канна. – Простите. Мне не пришло в голову пойти в полицию.

– Почему вы хотели умереть?

– Потому что после ссоры с мамой мне казалось, что ни один человек в мире мне не поверит.

Касё как-то по-особенному посмотрел на Канну и, выдержав небольшую паузу, задал следующий вопрос:

– Вы можете подробно пересказать свой разговор с матерью?

– Да. Мама стала меня расспрашивать, как все произошло, я принялась объяснять, что упала в обморок на собеседовании, что сама не заметила, как купила нож и пришла на работу к отцу. Тогда она начала на меня кричать. Так мы и поссорились.

– Что конкретно кричала ваша мать?

– Что-то вроде этого…

Крышка коробки, в которой Канна хранила воспоминания того дня, стала постепенно приоткрываться.

– Что она сама натерпелась от отца… Что из-за меня не знает, как ей теперь жить дальше. Тогда я… – К глазам Канны подступили слезы, голос задрожал, но она все равно продолжила говорить: – Я сказала: «При чем здесь это? Лучше скажи, откуда у меня проблемы с головой!» Но она только отмахнулась и сказала: «Понятия не имею». Я выбежала из дома. И вот я брела в сумерках вдоль реки, слезы уже высохли… Тогда я поняла, что всю жизнь была одинока.

Все в зале смотрели на плачущую Канну.

– Я не хотела, чтобы отец умер. Но не думаю, что в тот