его племянником, которого он подогнал мне в помощники. А все потому что их кинули на большие бабки и вместо того, чтобы просто попросить помощи, они пытались развести дурочку Машу. Словно я зверь какой, к которому за помощью обратиться нельзя.

Еще и Маша. Да, она не предавала на работе, но легко решила, что родит ребенка.

— Я буду рожать. И не пойду за тебя замуж. Я все решила.

— Да ты заебала все решать, Маш. Ты настолько хочешь быть самостоятельной, что забываешь, что в твоей вселенной есть еще люди. Иногда с этими людьми просто нужно советоваться.

— О чем ты?

— Да обо всем. Ты говоришь о неких отношениях, которых ты от меня ждешь, но забываешь, что в отношениях люди как минимум советуются. Мужик для того и мужик, чтобы решать твои проблемы. Но ты упорно пытаешься все решить сама.

— Я так привыкла.

— Отвыкай! Ты и с матерью сама все решила. Не спросила ее, нужно ли ей это лечение, а просто решила, просто взяла кредит, просто отправила ее в место и даже не спросила, хорошо ли ей там.

— Зачем ты, — она сглатывает. — Мама говорила, что все хорошо…

— Быть подопытным кроликом не всем нравится, запомни. Она много лет спокойно жила дома, но тебе понадобилось стать героиней. Взять кредит неподъемный для твоего дохода, а потом голодать.

— Я не…

— Ты послушать можешь. Хоть раз? Вместо того, чтобы просто спихивать проект на облако и Владу, ты не позвонила мне. Ты не обрадовала меня, а просто решила написать заявление. Ты ждешь, что я буду признаваться в чувствах, но сама стыдишься этих чувств. Ты решила, что тебе нужен ребенок, но дети не решают конфликтов, ни внешних, ни внутренних, они их усугубляют. И ты серьезно хочешь, чтобы я просто отошел в сторону и смотрел, как растет мой ребенок? Как нуждаешься ты? Или как флиртуешь с другим, может, ищешь другого папу, более подходящего для твоей тонкой и безумной натуры.

— Может хватит?

— Не хватит, Маша. Тебя, очевидно, никогда не ругали и никогда не наказывали, раз ты уверена, что тебе с твоей неуклюжей натурой простится все. Любая дичь, которую ты придумала в своей голове.

— Я поняла! Я ужасная! Тогда почему ты еще здесь, почему не уходишь! Почему таскаешься за мной, вместо того, чтобы сдержать слово и уйти!

— Потому что не хочу уходить. И своих чувств к тебе я боюсь, потому что как раз начал нарушать данные себе и другим слова, потому что ты меняешь меня. И поверь, ни каждому взрослому мужику это понравится. Но я пытаюсь. Я стараюсь и иду на компромиссы, может пора и тебе изучить это важное в переговорах слово.

— Компромисс, — облизывает она губы, словно пробуя буквы на вкус. Или просто дразня и пытаясь вывести разговор в нужное русло. И я уже готов поддаться, сделать, что угодно, чтобы она перестала ершиться и приняла свою судьбу. — Это — например, когда я обещаю советоваться с тобой по всем важным вопросам в будущем, а ты пытаешься смириться с тем, что у нас будет ребенок.

Она заканчивает речь и шаг ко мне делает. Небольшой, неуверенный, но явный.

Я улыбаюсь, прикрывая глаза, пытаясь найти в себе терпение, чтобы не настучать ей по заднице прямо сейчас. Все нервы мне на гриф гитары натянула и играет, знает, что больше никуда не денусь. Даже когда подумал, что предала, знал, что все равно останусь с ней. Искал ей оправдания.

— Да. А еще это остаться жить в квартире, к которой привык я, но сделать там ремонт по своему вкусу, — киваю и делаю большой шаг к ней.

— Это, например, подписать мое заявление об увольнении, но позволить взяться за своей проект с посторонним инвестором?

— Громовым?

— Ну да.

— Парк аттракционов?

— Откуда ты…

— Видел бумажку в мусорке, хотел предложить тебе пару идей, но раз ты уже договорилась с Громовым…

Она широко улыбается и врезается в меня желанным телом, давая обнять и прижать ближе.

— Компромисс — это когда даешь жене двигаться вперед, но помогаешь советами.

— Жене?

— Ну ты вроде что-то про ЗАГС говорил? Не сразу, конечно, только когда я буду уверена, что ты женишься на мне, не потому что я беременна, а потому что любишь.

— Чш, — быстро целую и в карман брюк лезу. Достаю коробочку, что жжет карман уже пару дней после того злосчастного разговора. Она хотела доказательств, что я свыкся с чувствами, а я поехал в ювелирный. Подумал, что это лучше, чем любые признания в любви.

Встаю на долбанное колено. Прямо на улице, кажется, даже чувствую запах ссанины. Гораздо острее запах счастья, что светится в любимых глазах, и смеха, когда мы спустя много лет будем вспоминать о предложении в подворотне.

— Арсений.

— Помолчи, блять.

— Я не блядь.

— Еще какая, но только когда мы наедине. Значит так… — хрен знает, что говорят в этих случаях. Маша смеется, хватается за горящие щеки и помогает мне. Опускается на колени напротив и сама целует меня.

— Кем угодно буду, только чтобы рядом, Арс.

— И Женой?

— Приличной только по праздникам.

— О лучшем и мечтать нельзя, — надеваю кольцо, идеально подошедшее, и жадно в губы впиваюсь. Скорее всего не дотерплю до дома, так что придется опробовать секс в такси бизнес-класса.

— Арс, — жмется ко мне Маша, обнимая руками за талию, пока вызываю чертову машину. — Я не специально. Я просто про них забыла.

— Даже не сомневался, — целую в макушку, смотря, как по карте подъезжает машина.

— И насчет фотоссесии.

— Надаю тебе по заднице. Фотографии мне на тщательный осмотр.

— Дрочить будешь? — прыскает она со смеху, а я скалюсь, опуская голову.

— А ты смотреть.

— Арс, я люблю тебя. Спасибо, что не бросил такую дуру.

— Дура и престарелый дурак, отличная пара.

— Ты не престарелый.

— Это твои слова. Помнишь, про акцию.

— Кстати, раз уж мы заговорили про акцию, — ведет она пальчиком по рубашке, цепляя одну из средних. Переплетаю наши пальцы, кайфуя от контраста своих загорелых и ее бледных…

— Дай мне только усадить тебя в машину, проведем акцию для наглых маленьких помощниц.

— Поскорей бы, — сама тянется за поцелуем, кусает за губу, а у меня яйца горят, как хочется поскорее раздеть ее и посмотреть, как, например, меняется грудь у беременных женщин.

Глава 43

Утром реально никуда не хотелось. Осознание, что Маша со мной, что больше не пытается сбежать, не орет, что кровать, на которой я трахал ее полночи, осквернена другими любовницами.