Некоторое время было видно, как капитан со старшим помощником идут по территории порта, за чертой которого начиналась центральная улица, полная всевозможных соблазнов. Их светлые костюмы, в сумерках казавшиеся темно-серыми, некоторое время были видны на фоне горного склона, а потом тьма поглотила и их.

Убедившись, что капитан с помощником не думают возвращаться обратно, филиппинец поднял трап и направился в каюту, в которой сидел Масхуд Федер. Капитан обещал скоро вернуться, возможно, часа через полтора, а значит, у него не так уж много времени, надо торопиться. Отомкнув дверь, он увидел малайзийца, лежавшим на кровати. Время его ареста истекало, и вынужденную изоляцию он воспринимал как некоторый отдых от вахт. На полу лежала прошлогодняя подшивка газет. Новости давно потеряли актуальность, но подобное обстоятельство не очень тревожило Масхуда: даже из груды прошлогоднего хлама можно было выудить нечто занимательное.

Малайзиец встретил вошедшего удивленным взглядом, в котором сквозило откровенное неудовольствие, он так и говорил: приятель, ты оторвал меня от чтения.

Закрыв за собой дверь, филиппинец присел рядом и сказал:

– Ты, кажется, говорил о том, что можешь неплохо продать эти штуки, что находятся у нас на борту?

Вопрос был неожиданный, собственно, как и появление самого филиппинца. Проникнувшись взаимной неприязнью с первой же встречи, они не особенно жаловали друг друга. За время плавания перемолвились всего-то несколькими ничего не значащими фразами: как говорится, не бог весть какое общение.

– Есть такое дело, – осторожно ответил Масхуд. – Ты что-то хотел предложить?

Филиппинец посмотрел на дверь, словно хотел убедиться, надежно ли она заперта, и только после этого перевел взгляд на арестанта.

– Хотел… Сейчас капитан со своим помощником на берегу. Не знаю, что они там делают, но я тут переговорил кое с кем… В общем, он был неправ. Мы бы хотели загнать эти дуры каким-нибудь знающим людям да и свалить отсюда на берег с хорошими деньгами. Ты нам поможешь? – с надеждой спросил филиппинец, прищурившись.

– Брат, я не только помогу, но еще и дам тебе возможность неплохо заработать. – Поднявшись, Масхуд раскинул руки. – Дай я тебя обниму. Вот уж от кого я не ожидал спасения!

Филиппинец, натянуто улыбнувшись, сделал шаг навстречу малайзийцу.

– Давай же обнимемся, брат!

Где-то в глубине глаз малайзийца вспыхнул огонек, опалив зловещим светом темно-коричневую радужку. Неожиданно он ударил филиппинца коленом в пах.

– Тебе не больно? – участливо спросил он скорчившегося от боли матроса. – Ничего, это ненадолго, сейчас пройдет, – и, сомкнув ладони в замок, ударил в основание черепа.

Отвратительно хрустнули позвонки, и филиппинец, растянувшись на полу, закатил глаза.

– Понимаешь, парень, ты не вписываешься в мои планы.

Перешагнув через неподвижное тело, Масхуд отодвинул задвижку и вышел в коридор. Первым, кого он увидел, был тощий индус по имени Хамса. Как-то он рассказывал о том, что был назван в честь божества плодородия, представлявшегося простым смертным в виде гуся. Видно, это был тот самый случай, когда имя сотворило с человеком веселую шутку. Невероятно длинношеий, с маленькой головкой и вытянутым носом, он сильно напоминал гуся. Даже руки он держал как-то по-особенному, слегка приподнимая их во время ходьбы: невольно возникало ощущение, что стоило ему взмахнуть ими посильнее, и он оторвет свое тело от пола.

Хамса был одним из тех, кто волочил его в каюту и даже припечатал по заднице ботинком, когда он попытался задержаться у входа. Так что благодаря Хамсе он буквально влетел в каюту, крепко ударившись лбом о низенький столик.

Вытаращив глаза, Хамса смотрел на малайзийца со страхом и удивлением. Для того чтобы произвести должный эффект, много не нужно – достаточно только воскреснуть из мертвых.

Заискивающе растянув губы, Хамса произнес:

– Здравствуйте, сэр.

– Парень, я не держу на тебя зла, – махнул рукой малайзиец. – Пробегись по каютам, собери всех в кают-компании!

– Слушаюсь, сэр, – радостно ответил Хамса, понимая, что с ним не собираются сводить счеты, и устремился по коридору звать матросов.

– Собирайтесь в кают-компанию, – стучал индус в двери кают. – Господин Федер хочет сказать нечто важное.

Через прозрачный люк в узкий коридор падал ночной свет. Малайзиец быстро поднялся по лестнице, распахнул люк и направился на камбуз. Коком был высокий негр лет тридцати, выдававший себя за кенийца, в действительности он был сомалийцем и принадлежал к роду Дир. Стоя у плиты, он деревянной лопаточкой помешивал на большой сковороде овощи.

Заметив вошедшего малайзийца, негр немного смутился:

– Тебя отпустили?

– Как видишь, Булгаз, – нахмурился Масхуд, – хотя ты должен был сделать все, чтобы я остался на свободе.

– Все пошло немного не так, как мы планировали, – залепетал кок, – ты же знаешь, что в этом случае меня могли бы запереть вместе с тобой. А сейчас, вот видишь… все разрешилось.

– Будем считать, что так, – усмехнулся Федер. – Кок на корабле после капитана второй человек. Еще не хватало, чтобы у кого-то испортилось настроение от твоей стряпни. Пойдешь со мной на берег.

За время плавания Булгаз прекрасно изучил Масхуда Федера, взрывного, как нитроглицерин, и такого же непредсказуемого, как погода в Аденском заливе. С ним надо было держаться поосмотрительнее.

Коком Булгаз работал последние три года, а до этого пятнадцать лет служил на ракетных катерах. Так что контейнеры, в которых перевозят ракеты, он узнал бы с закрытыми глазами. Когда на доу загрузили характерные объемные ящики, он тотчас заподозрил, что в них находятся ракетные комплексы. Подгоняемый любопытством, он сломал доску одного из ящиков, надорвал упаковку и увидел металлические цилиндры, торцы которых были закрыты крышками. Посветив фонариком, Булгаз увидел, что в центральной части имеются прямоугольные шпангоуты для объединения их в пакеты и соединения на пусковой установке. В других ящиках, установленных рядком, находилась сама пусковая установка; он рассмотрел даже раму, которой она должна крепиться на палубу. Наверняка где-то среди ящиков должны находиться противокорабельные ракеты. Сделанное открытие настолько его захватило, что он, позабыв об осторожности, принялся рыскать среди ящиков, пытаясь отыскать носители.

Ракеты оказались в длинных ящиках, сложенных аккуратно около камбуза и накрытых для верности брезентом. Притащив топор, он оторвал три доски и увидел противокорабельную крылатую ракету. Сейчас ракета, лежавшая в ящике, с крестообразным складным крылом и удлиненным оперением, казалась безобидной, выглядела едва ли не игрушечной. Даже где-то нелепой. Так же неуклюже выглядит акула, выброшенная на берег: можно подойти к ней поближе, даже дотронуться до шероховатой кожи, но всегда закрадывается сомнение, а вдруг каким-то непостижимым образом она сумеет извернуться и вцепится в протянутую руку.