их, барское! Им ещё повезло, что я поздно узнала, а то бы велела и на конюшне их выпороть по горячке.

Отец Василий согласно покивал головой, мол, все верно говорите, барышня! Потом неожиданно сказал совсем другое:

— Интересная у вас собачка, Катерина Сергеевна! Я вот заметил последнее время, он часто прибегает в часовню во время службы. Двери же во время службы по теплу в часовню не закрывают. Вот он пробежит, сядет в уголке у двери тихонько и сидит. Как будто что-то понимает. Чудно сие.

Я улыбнулась:

— Это как раз легко объяснить. Нет, он не понимает слов, разумеется. Но он, как и все песьи, очень восприимчив к эмоциям окружающих. А во время службы в часовне вокруг такое умиротворение и благодать разливается, что людям хорошо. И пёсик это чувствует, ему нравятся такие эмоции. Поэтому он и прибегает туда, где ему приятно и спокойно. Его не прогоняют, и он доволен этим.

Священник задумчиво покачал головой:

— Слово Божье и любой твари его приятно!

Расстались мы перед отдыхом взаимно довольные друг другом. Конечно, я предложила священнику свое гостеприимство на эту ночь. Отец Василий был доволен, что я смогла развеять все его сомнения без всякой мистики и фанатического бреда. Здравомыслящая я его устраивала больше, чем нервическая, набожная кликуша. Я же была довольна тем, что священника устроили мои объяснения, и он не стал копать дальше.

Уже лежа в постели, я перебирала в уме все события, ощущения и эмоции этого насыщенного дня. Особняком стояла поездка в Федоткино. Да, мне у Заварзиных понравилось. Несмотря на отсутствие роскоши, хотя ранее явно это было зажиточное поместье, там было тепло и уютно, члены этой маленькой семьи относились друг к другу с любовью и уважением. И Надя не стеснялась, наоборот, активно участвовала в беседе, отстаивала свое мнение, даже если оно не совпадало с мнением брата. Андрей Петрович, несмотря на некую свою мрачность, но теперь я была готова считать это не за мрачность, а, скорее, за озабоченность проблемами, очень внимательно и ласково относился к сестре.

И по отношению ко мне, можно сказать, полузнакомой барышне, напросившейся настойчиво на необычные для женщины уроки, тоже отнёсся внимательно, не отпустил одну, без сопровождения. Это я, пустоголовая, не подумала об этом дома. Всё-таки привычки и понятия современного мне мира сразу так быстро не изживаются. Да и что душой кривить — мне нравился Заварзин. Было в нем нечто такое, что привлекало меня, даже не могу точно сформулировать.

Вроде бы Иван Пешков мужчина хоть куда — красавец, прямо из русских сказок, богат, обходителен, умеет говорить цветистые комплименты, ухаживать. А все равно — не то! Лично у меня все его галантерейные ухаживания и комплименты вызывают лишь настороженность и заставляют искать причину такого поведения. Вот и во время сегодняшней встречи что-то царапнуло мое сознание, но быстро отошло в сторону под ворохом других мыслей.

Я принялась вспоминать, что именно мелькнуло тогда в словах Ивана Аркадьевича. Говорили мы о посадках картофеля… Он ещё удивился, что мы как-то необычно сажаем клубни… они, мол, по-простому, под лопату… Вот! Есть! Получается, у него в поместье тоже сажают картофель и ничего, не боятся ни "чертовых яблок", ни крестьянских бунтов! А меня запугивал и убеждал не заниматься картофелеводством. Боится, что стану конкурентом? Да ну! Нет, тут что-то другое, а что — не пойму пока.

Снился мне какой-то кошмар. Видимо, под влиянием сегодняшних разговоров, мне и привиделось такое во сне. А снились мне черти в рабочих синих комбинезонах. Они помешивали какое-то варево в больших чанах, под которыми горел сильный огонь. Варящихся в котлах грешников, правда, не видала. Но жарко было невыносимо. Я, обливаясь потом и задыхаясь от жары, спросила, почему такую жару устроили. Ответил мне солидный черт, стоявший в сторонке, с блокнотом и калькулятором в руках, бригадир, видно, чертячий.

— Так, барышня, стекло варим, а там температура большая нужна. Вишь, какой огонь развели! Много дров уйдет, много!

Проснулась я от этого кошмара резко и внезапно поняла, что мне и в самом деле очень жарко. Судорожно огляделась, но ни котлов, ни чертей вокруг не наблюдалось. Но один поганец всё-таки был. Который забрался на мою кровать и улёгся вдоль моих ног поверх одеяла. Небось, ещё и лапы не мыл! Вот от него мне и было так жарко! Согнав Хаську на коврик, я опять уснула, но сон не забыла. И утром, во время совещания с управляющим, нервно посмеиваясь, рассказала Якову Семёновичу свой кошмар.

А вот он неожиданно воспринял его всерьез и задумался.

— Стекольный заводик, говорите, задумал ваш сосед? Дело хорошее, прибыльное, ежели с умом подойти. Не жадничать, не рвать цену, как тот заводчик из Вязьмы, то и прибыток будет постоянный и неплохой. Стекло многим нужно. Я не специалист в этом деле, но тоже слыхал, что там сильный огонь необходим, для нужной температуры. Верно вам во сне говорили, что много дров надо для такого производства. А где Пешков их брать будет? Ведь у него самого леса почти и нет! А у вас, Катерина Сергеевна, стоит просто шикарный дубовый лес, который вы рубить просто так не разрешаете! Но известно, что жарче других горят дубовые поленья, больше жару дают. Конечно, я могу и ошибаться и Иван Аркадьевич намерен выписывать торф, как и мы. Но вам стоит об этом подумать.

И я, в самом деле, думала. Обидно, если честно, знать, что парню интересна была, оказывается, вовсе не я, а дубовый лес. Но надо смотреть правде в глаза — вероятней всего именно так и обстояло дело. Вначале он пытался купить за бесценок у наивной барышни землю и лес, потом запугивал возможными неприятностями, сейчас принялся активно ухаживать. Увы! Брак по расчету вовсе не современное изобретение и известен с незапамятных времён. Но я этого не хочу, и никто меня не заставит. Родни здесь нет, никто неволить меня не станет. Я ошибалась по некоторым пунктам, но тогда этого не знала.

Глава 28

Как-то время незаметно летит. Вот уже и Пасха прошла. Ну, как прошла? Как обычно в России — активно и весело. Перепившие мужики по очереди