– Что с тобой? – спросил Одинцов.

– Сердце, – ответил Дефорж сиплым голосом. – До утра побуду здесь.

– Слава богу, – выдохнула Ева. – Мы думали, случилось что-то серьёзное.

– Случилось, – подтвердил Дефорж и рассказал троице о том, что привело его на больничную койку.

Во время беседы с Чэнь на её смартфоне пиликнул будильник. Время приёма снадобий у китаянки было строго расписано. Дефорж хотел задать ещё несколько вопросов и пошёл с Чэнь в её номер.

– Нас ждали. Видимо, прятались в ванной… Чэнь только взяла свои пилюли, когда в нас выстрелили сзади из тазера…

– Из чего? – не понял Мунин.

– Тазер – это пистолет пневматический, – вместо прильнувшего к маске Дефоржа пояснил Одинцов. – По сути электрошокер, только не ручной, а дистанционный. Стреляет электродами на несколько метров. Два электрода, мощный разряд – и ты в отключке… – Он взглянул на Дефоржа. – Чэнь тоже здесь?

– Чэнь пропала. – Француз опять закашлялся, а Мунин предположил упавшим голосом:

– Её… похитили?

– Не знаю. Может, похитили… А может, она сама всё подстроила… Когда мы очнулись, её уже не было.

– Мы – это кто? – спросила Ева.

– Мы с Шарлеманем.

Оказалось, по пути к номеру Чэнь их с Дефоржем догнал Шарлемань, который выглядел взволнованным, хотя держался с обычной надменностью.

«Очень хорошо, что вы вместе, – сказал он на ходу. – Мне нужны вы оба. Я наскоро просмотрел файлы, которые мне передали ваши коллеги, мсье Дефорж. Если всё, что там написано, не шутка, – я понимаю, почему из-за этого могли кого-то убить».

«Я охотно вас послушаю, когда мы закончим беседовать с миссис Чэнь», – ответил Дефорж, но учёный не сдавался. «Сперва я должен задать вам обоим несколько вопросов. Срочно! И если меня устроят ответы, я сделаю важное заявление. Думаю, для вас оно даже важнее, чем для меня, поскольку касается и Бутсмы, и Моретти».

Дефорж обратился к Чэнь: «Вы не возражаете, если мсье Шарлемань сопроводит нас?» Китаянка бесстрастно кивнула, и в её номер они поднялись все вместе.

– Где были ваши люди? – спросил Одинцов. – Охрана где была?

– Их отвлекли, – мрачно признался Дефорж. – Два моих агента держались на расстоянии. Их отвлекли дракой в соседнем коридоре. Якобы один постоялец пронёс в отель дуриан, а другой это заметил. Говорят, вонь и правда стояла страшная. Сцепились человек пять из соседних номеров. Там ещё горничная кричала, мои бросились ей на помощь…

– А вас тем временем вырубили, зато врубили пожарную сигнализацию, – резюмировал Одинцов. – Не слишком изящная работа, но профессиональная.

– Если Чэнь испугалась того, что хотел рассказать Шарлемань, она без труда могла скрыться в суматохе, когда начался пожар, – заметила Ева.

– Или её похитили и вывезли… Например, в каталке с грязным бельём, – добавил Дефорж. – Когда мы шли к номеру, я видел каталку в коридоре… Хотя время для уборки было неподходящее.

– Шарлемань тоже не знает, кто на вас напал? Чтó он собирался рассказать про Бутсму и Моретти? – напирал Мунин, и Дефорж снова просипел с неохотой:

– Понятия не имею. Мои люди нашли нас и привели в чувство… У меня стало плохо с сердцем, а Шарлемань закатил истерику… Что, в общем, неудивительно, если тебя на ровном месте вырубили ударом тока… И сюда ехать он отказался, что тоже неудивительно. Медицина в Камбодже – на уровне сельской больницы… У меня выбора нет, а у Шарлеманя своя клиника класса люкс. Что ему здесь делать?

– То есть его никто не опрашивал? – уточнил Одинцов. – Ты же не обращался в полицию?

– Конечно, нет, – ответил Дефорж. – Только полиции нам сейчас не хватало… Шарлемань уехал сразу, ещё во время тревоги, когда всем было не до него… И вряд ли он теперь согласится разговаривать.

– Блестящий успех, – ехидно заключил Мунин.

– Можно подумать, у вас дела идут лучше, – огрызнулся Дефорж и снова поднёс ко рту кислородную маску.

– Лучше или нет… но есть кое-что.

С этими словами Одинцов передал Дефоржу влажный мятый листок с кхмерскими буквами:

– Это надпись на двери в барак со второго острова. «Беатрис». Мы считаем, что так могла называться пятая модификация «Кинопса».

Пока Дефорж поверх маски разглядывал каракули, Ева пояснила:

– Моретти на первом острове колола пациентам четыре модификации. Мы знаем четыре женских имени: Анна-Мария, Габриэль, Изабель и Доминик. Беатрис – уже пятое. Видимо, имена писали на дверях в отдельные боксы, чтобы местные охранники не путались, где какой карантин. На втором острове было четыре бокса. Четыре двери, на одной написано «Беатрис». Логично предположить, что на остальных написали ещё три имени, а модификаций всего восемь. Если, конечно, эксперименты не пересекались между собой.

– И если Большой Босс держал всего две лаборатории, – добавил Одинцов для порядка, хотя разделял общее мнение: так и есть, ведь сообщений о новых зачистках больше не поступало.

Глава XXIX

После такого насыщенного дня Мунин должен был спать как убитый. И он действительно рухнул на кровать, не раздеваясь, едва вошёл в номер…

…но среди ночи задор исследователя взял верх над сном. Историк справедливости ради помянул Чэнь добрым словом: похоже, она сумела отрегулировать циркуляцию жизненной энергии за один сеанс. Лихорадка отступила, усталости как не бывало. Молодость брала своё – тем более каждая толковая мысль приближала встречу с Кларой. Мунин чувствовал себя достаточно бодрым и, наскоро приняв душ, раскрыл макбук.

Он обещал компаньонам покопаться в биографии Шарлеманя-старшего: «Чёрный круг» предоставил обширный материал, за справками недолго заглянуть в бескрайние просторы всемирной паутины, а работать с информацией Мунин умел.

История учёного – медика и биолога – поначалу развивалась без особых неожиданностей и представляла разве что познавательный интерес.

В метрической книге записан как Филипп де Бриссар. Выходец из аристократической семьи, потомок древнего рода. Родился в Лионе под конец Первой мировой войны. Вскоре после начала Второй мировой – в 1940 году – с отличием окончил медицинский факультет Лионского университета.

Когда Франция была оккупирована гитлеровскими войсками, вступил в движение «Свободная Франция» генерала Шарля де Голля и оказался в Северной Африке. Служил военным врачом под командованием своего дальнего родственника, генерала Филиппа де Отклока. Подобно ему и многим другим участникам Сопротивления, чьи родственники оставались на территории оккупированной Франции, взял себе псевдоним – Шарлемань, в честь императора франков Карла Великого (Charle Magne).

В составе французских войск совершил зимний поход 1942-1943 годов от озера Чад к Триполи. Воевал в Тунисскую кампанию против гитлеровцев генерала Роммеля. В 1944 году высадился в Нормандии с десантом англо-американских союзников. Сопровождал де Голля и де Отклока в торжественном шествии, когда первая бронетанковая дивизия освободителей вступила в Париж. Поскольку некоторые члены семьи де Бриссар запятнали себя сотрудничеством с германскими оккупантами, официально взял фамилию Шарлемань.

Мунин