говорили, — рассеянно согласился Богдан. — Но я, собственно, вот о чём. Очень возможно, мои коллеги из Ада хотели увидеть, что я буду делать и с кем общаться. Таким образом они узнают тех, кто занимается соответствующий тематикой. Я не уверен, что это так, но это не исключено.

— В самом деле, это не исключено, — согласился Никаноров. — Но это совсем не обязательно. Это предположение звучит чересчур прямолинейно. Но в любом случае, наши люди позаботятся о Вашей безопасности. И спрятать мы Вас сумеем, если потребуется.

— Там, откуда, как с Дона, выдачи нет? — улыбнулся Богдан.

— Вы очень разносторонне эрудированный специалист, Богдан. Товарищи говорили мне это ещё пятнадцать лет назад, — согласно покачал головой Никаноров.

— Ах, Иван, — проговорил Богдан с печальной иронией. — Не знаете Вы наших… Я был бы рад поработать с Вами, но вынужден вести себя очень оглядчиво. Говорю это заранее, поскольку эта позиция пересмотру не подлежит. Максимум — это домашний теоретический семинар. Абсолютно теоретический.

— Ну что ж, домашний — так домашний. Теоретический — так теоретический. Тем не менее давайте обсудим житейскую прозу: какой размер и порядок оплаты Ваших услуг Вы предпочитаете?

— А вы потянете? Я ведь дорогой работник, — рассмеялся Богдан. — Как выкачу вам цену…

— Выкатывайте! — улыбнулся Иван.

— Ну, ежели серьёзно, — Богдан погасил улыбку. — Домашний семинар — это, безусловно, бесплатно. Я сам ещё должен многое понять, войти в курс, познакомиться с людьми. Что будет дальше — посмотрим. Но у меня условие: ребятам за их работу надо платить. Прилично. Сколько — я не знаю, но столько, чтобы они чувствовали себя независимыми от денег, чтоб о них не думали. Мой сосед по дому, с которым мы вместе бегаем, забавный парень, сказал мне как-то умную вещь: «Для меня деньги — это средство индивидуальной защиты. Как противогаз». Это очень верно. Индивидуальное средство защиты от мерзостей жизни и житейской прозы. Потому их должно быть достаточно. Я буду этих ребят понемногу отсматривать, а Вы уж формируйте из них рабочую группу, ставьте задачу и вперёд. Будут трудности — они ко мне обратятся, но делать что-то в первом лице я не могу. Вот Вам, Иван, мой ответ. Возможно, он Вас разочаровал, но другого нет.

— Богдан, мне понятна Ваша позиция, — Иван не казался разочарованным. — Вашего Женю мы пригласим на собеседование. А что скажет Прасковья? Ты что-то весь вечер молчала.

— Когда мужчины говорят о серьёзных вещах — женщине полагается молчать, — улыбнулась Прасковья. — Ну а уж если мне позволено что-то сказать… прошу тебя, Иван, не втягивай его во что-то опасное и рискованное. Вообще, не втягивай его слишком глубоко. Он ведь азартный, он может втянуться. Как кот в пылесос. А ему нельзя — по тысяче причин. Он этого не выдержит. И я не выдержу. И Россия потеряет разом двух — как ты сказал? — разносторонне эрудированных специалистов. Даже двух с половиной.

— Как это двух с половиной? — не понял Никаноров. Прасковья лукаво улыбнулась.

— Мы, Иван, ждём ребёнка, — произнёс Богдан серьёзно.

Иван смолк, переваривая.

— Сильный поступок! — оценил он после минутный паузы.

— Не спорю: сильный, — согласился Богдан. — А поскольку поступок — мой, и он всё-таки взрослый, вы с Прасковьей не говорите обо мне, точно я трудный подросток, которого берут на поруки в детской комнате милиции. Я более чем совершеннолетний. Печально, но факт. А хотелось бы побыть подростком. Когда вся жизнь впереди, — проговорил он мечтательно.

— Ты и есть подросток, — тихо сказала Прасковья.

— А я теперь я понял, почему ты стала такая красивая, — обратился Иван к Прасковье.

Она мгновенно почувствовала, что Богдану это неприятно. Он ещё тогда, в прошлой жизни, разражался, когда кто-то хвалил внешность Прасковьи.

— Вместе с тем, Иван, я хотел бы посмотреть вашу техническую базу, познакомиться со специалистами, — проговорил он подчёркнуто сухо и по-деловому. — Надо подумать, как поменьше засвечиваться. Полагаю, Вашим людям следует об этом серьёзно позаботиться. Я думаю, надо начинать уже сейчас, у нас мало времени. Мало времени, очень мало времени, — проговорил он словно про себя. — Знаете, когда-то очень давно, в альпийском отеле, где я был ещё с родителями, я увидел на стене тарелку, на которой было написано: «Es ist später, als du denkst — Уже позднее, чем ты думаешь». На меня это произвело сильное впечатление, запомнилось на многие годы. В данный момент мне потребуется час, я напишу просто на листке из блокнота вопросы, на которые Ваши ребята мне должны ответить. Чтоб понять, на каком мы свете — как любила выражаться моя тёща, — Богдан грустно улыбнулся. Прасковья в очередной раз удивилась его памяти: мама, действительно, любила так говорить, когда приступала к репетиторской работе с новым учеником. — Если Вы через час-полтора переправите эти вопросы по закрытым, естественно, каналам связи и Ваши парни ответят до завтра часов до двух по полудни, к исходу завтрашнего дня у меня будет довольно объёмная картина того, с чего начать и кто там работает. С послезавтрашнего утра можно уже что-то делать. Но главное сейчас для меня: понять, что есть. И — найти годных парней. Если даже ничего нет, но есть годные ребята — всё решаемо. А вот наоборот — значительно труднее. То есть главное — найти годных парней. Это потребует времени. Работать будут они. Я — только чуть-чуть помогать. Даже не помогать — скорее, вдохновлять.

35

— К тому же у меня своя работа, — добавил Богдан. — За которую мне платят деньги, которые, как Вы понимаете, нужны. Хотелось бы как минимум арендовать, а как максимум купить загородный домик, чтобы… ну, в общем, чтоб всем было хорошо. — Из суеверия, вероятно, Богдан побоялся сказать о будущем малыше, о котором постоянно и тревожно думал.

— Богдан, я никогда не слышала о загородном домике, — засмеялась Прасковья. — Ты хоть иногда уведомляй меня о своих планах.

— Уведомлять я тебя буду о фактах, — Богдан положил руку на её плечо. — Не забивай голову бытовой трухой. Голова твоя не безразмерна и для этого не приспособлена.

Тут весело рассмеялся уже Иван.

— Если б я так ответил Галине — мне бы несдобровать! Где, как, куда и зачем жить — всё придумано и выбрано ею.

— А я, Иван, всегда жила у него в гостях. Хорошо или плохо это — до сих пор толком не знаю.

— В наши годы поздно менять привычки, так что продолжай, — улыбнулся Богдан.

— Может быть, поискать какие-то возможности в нашем посёлке? — предположил Никаноров. — Здесь, во всяком случае, надёжно, хотя и не очень близко от Москвы.