— Смеркается, — крикнула я на бегу, — надо успеть разложитьпоклажу, что собрала нам баба Рая.

Солнце ушло с небосклона, но на улице ещё было светло, а вотв предбаннике уже не очень. Я шагнула на порог и…

Словно током пронзило меня, не поверила своему носу,учуявшему запах Женькиного одеколона, знакомого, даже родного.

«Дух бывшего мужа преследует меня?» — сама у себя спросила.

Когда же фонариком по предбаннику повела, то сразусообразила, почему так упрямо уговаривала баба Рая нас вернуться в Москву ипочему как девица то бледнела, то краснела — по предбаннику были разбросаныследы Женькиного пребывания.

«Раз он вещи здесь оставил, — подумала я, — значит вот-вотвернётся.»

Ох, как я разъярилась! Эта чертовка Женьку от Юльки прячетздесь! Я его по всей Москве ищу, а он здесь окопался!

И сразу мысли зароились. Что делать? Бежать? Или Мишеля емупоказать?

Да! Покажу! Мне есть что показать! Пускай сойдёт с ума отревности!

А если с ума не сойдёт, а на Мишеля набросится? Вряд ли мойрафинированный Мишель даст достойный отпор дикарю-Женьке…

Нет, не буду показывать, черт с ним. Лучше мы и в самом делев Москву поедем. А на Женьку мне теперь плевать, раз уж я такая счастливаясделалась…

Ну да, конечно плевать, но с другой стороны как-то баба Раяуж слишком краснела…

А-ааа! А если он здесь не один? А если он здесь уже сженщиной? Конечно с женщиной! Был бы один, заночевал бы в деревне в избе!

Ноги подкосились у меня: изменяет! Неужели, подлец, изменяетуже нам с Юлькой! Сразу обеим!

Решение само собой пришло: поймать и изобличить!

Я выскочила из бани с одной лишь мыслью: «В засаду! Взасаду!»

И в этот миг обнаружила я, что мысли-то у меня уже две. «Акуда деть Мишеля? — интересовалась вторая. — Чем должен заняться француз, покая буду сидеть в засаде?»

Я вернулась в предбанник и пригорюнилась. Насчёт полногонашего взаимопонимания с Мишелем у меня уже были большие сомнения.

И тут я на себя рассердилась: «Ай, да что все клинюсь не натом! Скажу, что мне надо в засаду, а если он не поймёт, скажу, что передумала.»

Снова выскочила из предбанника — Мишель как раз из машинынаши вещи выносил, приготовленные дня на два проживания в баньке.

— Планы переменились! — закричала я, хватая пакет с одеялом,уже выставленный на траву.

Мишель удивился:

— Почему?

— Нужно срочно спрятать «Альфа Ромео» и немного в засадепосидеть, — сообщила я, торопливо запихивая пакет обратно в багажник.

— Ах, вот оно что, — ответил Мишель и с радостью бросилсязаносить вещи в машину. — Надо спешить, — деловито приговаривал он, — вот-вотстемнеет.

Я остолбенела. Я была потрясена.

— Как? Ты даже не хочешь поспорить?

— Хочу одного — тебе услужить, — ответил он и добавил: —Владычица!

В пароксизме благодарности я вновь обратилась к Богу:

«Всевышний! Дай всем женщинам по такому французу!»

И все же поведение Мишеля было так необычно, что я поверитьсвоему счастью до конца не могла.

— Дорогой, — спросила я, — может ты не понял? Я хочу, чтобыты спрятал машину в лесу, а потом со мной полез в крапиву, что растёт забанькой.

— Хорошо, — ответил Мишель. — Спрячем машину и полезем вкрапиву.

— И будем там всю ночь сидеть, если понадобиться? — острожнопоинтересовалась я.

— Конечно, — ответил он. — Желание женщины для меня закон.

Клянусь, едва не лишилась сознания.

И вот такой мужчина с трудом меня нашёл только потому, что яникогда не бываю дома!

А что у меня за дела?

За каким-то непутёвым Евгением бегаю! Я же чуть не потерялаего, моего Мишеля!

Женщины! Умоляю! Сидите дома!

Мы загрузились в «Альфа Ромео» и направились к лесочку,расположенному сразу за банькой.

— Далеко нет смысла забираться, — сказала я, с болью глядякак хлещут ветки по стёклам и капоту теперь уже и моей машины. — Все равноскоро стемнеет, да и в лесок никто не пойдёт.

— Как скажешь, любимая, — согласился Мишель, притормаживая ис помощью немыслимого манёвра разворачивая автомобиль.

Почти на ходу я выскочила прямо в кусты, всей душойустремляясь под баньку в крапиву, но и двух шагов не сделала, как споткнулась окакую-то корягу и… самым недостойным образом упала.

— Софи! Осторожно! — вскрикнул Мишель.

Он заглушил двигатель и бросился мне на помощь. Я, и в душеи вслух безбожно ругая корягу, поднялась, отряхнулась и его успокоила:

— Ерунда, дорогой, лес есть лес.

— Поэтому, сокровище, надо под ноги смотреть, — ласковопопенял мне Мишель.

Я решила продемонстрировать покладистость и согласилась:

— Да, надо смотреть под ноги, впредь буду осторожней.

Но Мишель уже потерял ко мне интерес. Он присел у тогоместа, где я споткнулась, и пребывал в большой задумчивости.

— Да-а, — наконец сказал он, — лес есть лес и надо смотретьпод ноги, особенно, когда под ними валяются пулемёты.

— Пулемёты?

Я рассмеялась, сочтя это шуткой, однако же он не шутил. Яотпрянула, когда Мишель поднялся, держа в руках громадную дуревину.

— Это что, пулемёт? — растерянно спросила я.

— Самый настоящий, — ответил он, — причём, с полныммагазином. Кто-то облюбовал позицию и серьёзно настроился.

Я нервно глянула в сторону баньки, поскольку из леса былолишь до неё рукой подать. До ближайшей деревни пять километров, не меньше.

— И как с этим быть? — испугалась я.

Мишель задумался и начал разбирать пулемёт. Я страшноразволновалась:

— Что ты делаешь?

— Порчу оружие. Раз кто-то его сюда притащил, значитсобирается воспользоваться. Где гарантии, что этого не произойдёт как разтогда, когда мы полезем в крапиву?

Пришлось согласиться:

— Гарантий никаких. Но неужели ты задумал его здесьоставить?

— А почему бы и нет? Куда бы ты хотела деть пулемёт?Надеюсь, нет желания захватить с собой эту «игрушку»?