– Я, кажется, уже нашел его для себя, – раскланялся мой волк и удалился.

Под швейную мастерскую заняли наш бывший учебный класс. Меня раздели до нижнего белья, поставили на невысокую табуреточку, и в четыре руки принялись обмерять со всех сторон. Это напомнило мне давние манипуляции мастера-гнома. Я покорно поворачивалась, поднимала и опускала руки, наклонялась и приседала. Потом еще с час мы обсуждали фасон платья. Когда меня, наконец-то, выпустили на свободу, я вприпрыжку бросилась к себе.

Ура, мой волк не терял времени даром. Обе задвижки уже были на местах. Правда, задвижка на двери в спальню вызывающе чернела на фоне белоснежной панели, притягивая взгляд. Я вспомнила, что маман намеревалась заказать новое платье и для себя, поэтому прикинув время, помчалась к дворцовым малярам. Через час я удовлетворенно любовалась свежеокрашенной железякой. Ее, конечно, было видно, но уже не так, как раньше. Распахнув балконную дверь, чтобы проветрить помещение, я приложила ухо к угловой стене за кроватью. В потайном коридоре что-то еле слышно шуршало. Значит, Люк нашел-таки себе «достойное занятие». Кажется, спокойный сон на ближайшие две недели я себе обеспечила.

В задумчивости я некоторое время стояла у зеркала. «Пора выполнять обещание», – решила я и отправилась к отцу.

На этот раз меня беспрепятственно пропустили к королю. Его величество сидел за рабочим столом, что-то записывая на листе бумаги и сверяясь с огромным фолиантом, стоящим на подставке.

– О, ребенок, – обрадовался он, откладывая перо.

Было так непривычно видеть открытость его чувств, но так приятно.

– Папочка, я должна кое-что тебе передать, – останавливаясь возле стола, скованно сообщила я. – Это от бабушки.

Король серьезно кивнул.

– Я слушаю.

И, набрав воздуха побольше, я на одном дыхании, произнесла то, что велела мне Марисса.

Отец выслушал, не перебивая, затем встал и прошел к раскрытому окну, становясь ко мне спиной.

– Спасибо, – хрипло сказал он и прокашлялся.

– И еще кое-что, – подходя, добавила я, обняла его за шею и поцеловала в щеку.

Он прижал меня к себе, и я замерла, вдыхая знакомый с детства запах его кожаного колета. Мы молчали, но нам и не нужно было слов.

– Я знал, что ты придешь, – улыбнулся отец, подводя меня к дивану, на котором мы сидели сегодня с Люком. – Марисса была здесь.

У меня округлились глаза.

– Да-да, – заверил он, усаживаясь рядом, и вкратце рассказал о визите неугомонного призрака.

Папочка дипломатично обошел острые углы, но я догадалась: в чем именно бабуля обвинила матушку, и почему отец так переменился в отношении меня.

Я покачала головой.

– Всего ожидала от нее, но такого… – я развела руками.

Отец погладил меня по голове.

– Жаль, что вы не встретились при ее жизни, – глухо прошептал он. – Хотя боюсь, что тогда она бы просто похитила тебя и утащила в Кервель.

Я насмешливо кивнула.

– А, что, это вполне в ее характере.

Отец задумчиво гладил меня по волосам, и его лицо становилось все печальнее. Его надо было как-то отвлечь. И, не придумав ничего лучше, я неожиданно для себя спросила:

– Слушай, а что ты получил в Дар от Зоны?

Отец мгновенно подобрался, но тут же расслабился.

– Да уж, кому знать, как не тебе, – хмыкнул он. – Видишь ли, неловко признаться, но я с детства боялся темноты, – усмехнулся он. – Теперь не боюсь, потому что прекрасно вижу в ней, могу даже читать.

Я покусала нижнюю губу.

– Стало быть, все ухищрения маман совершенно бесполезны?! – ухмыльнулась я, зная, как старательно избегает королева показываться супругу без соответствующего макияжа.

По три раза в день наводя неземную красоту, она и понятия не имела, что каждую ночь он видит ее настоящей.

– Мелисса, это секрет, – строго предупредил отец.

Я клятвенно подняла правую руку.

– Конечно-конечно, только Люку, – заверила я, закусывая щеки изнутри, чтобы не захихикать.

Король погрозил мне пальцем, и мы все-таки рассмеялись.

– А Канус? Что получил он? – заинтересовалась я.

Его величество мимолетно осмотрел свой кабинет.

– Ты его видишь? – зачем-то спросил он.

Я оглянулась и покачала головой.

– А он здесь, – улыбнулся отец.

И тут челюсть у меня отвисла потому, что часть гладкой зеленой стены около стола вдруг шагнула вперед, и на ней начал проступать мой наставник. Всего пара секунд, и мой учитель приобрел свой нормальный вид.

– Мимикрия, – спокойно объяснил он. – Я долго и старательно развивал свой Дар. Зато теперь могу «растворяться» и в одежде, правда, только в кожаной, – уточнил он.

Я нервно сглотнула, во все глаза пялясь на него.

– Ну, если мы дошли до таких откровений, может, и ты поделишься секретом, – потеребил меня отец.

Пришлось повернуться к нему.

– Я не заслужила ничего хорошего, – горько призналась я. – Только ночные кошмары. Ко мне четыре года подряд каждую ночь приходили те, кого я похоронила в Кервельской зоне. Всего один месяц в году, во время похода, память щадила меня, чтобы дополнить список, – прошептала я, утыкаясь в отцовское плечо, и он крепко прижал меня к себе.

– Малышка, – сдавленно выдохнул он. – Почему ты молчала?!

– А кто смог бы мне помочь?! – простонала я, поднимая голову. – Расскажи я тебе, ты потащил бы меня к магам, и они тут же догадались бы: откуда у меня такая аномалия, стали бы следить за остальными. Как я могла подставить тебя, Кануса, ребят?!

Мужчины переглянулись.

– А я тебе говорил, она – исключение из всех правил, – напомнил побратиму Канус, подходя и опускаясь на одно колено перед диваном, теперь наши глаза оказались на одном уровне – А как дела обстоят сейчас? Все по-прежнему?!

Он с беспокойством смотрел на меня, отец сжал мое плечо.

– Нет–нет, – поспешила я успокоить их обоих. – Я сожгла свое прошлое в том костре у Кервельского замка, после битвы с орками. Кошмары ушли. Я свободна.

Они облегченно вздохнули.

– Слава Создателю, – сказали они хором и одновременно улыбнулись.

Потом отец задумчиво помолчал, разглядывая меня, и уверенно произнес:

– Ты не права, ты заслужила больше всех. Просто Кервельская Зона в каком-то смысле разумная субстанция. Она с самого начала поняла, что именно ты станешь хозяйкой этой земли. И решила испытать тебя. На стойкость, порядочность и мужество. Да, это жестоко и несправедливо. Но она сделала свой выбор, а ты сделала свой. И ей пришлось признать поражение. Честно говоря, я горжусь тобой, моя девочка, – мягко признался он.