Я покачал головой:

– Нет. Девятого Медновой я не звонил.

– Точно?

– Точно.

– Странно. А вот Меднова утверждает, что вы ей звонили.

Я изобразил недоумение:

– Она в самом деле это утверждает?

– В самом деле. Вот ее показания. – Рахманов взял со стола лист бумаги, пробежал глазами, протянул. – Ознакомьтесь, если хотите.

Точно, они ездили в Шатуру. Я улыбнулся:

– Андрей Викторович, я верю, что Меднова могла это сказать. Но тем не менее она ошиблась. Девятого июля я ей не звонил. И десятого не звонил. И одиннадцатого. Извините, я даже не буду смотреть.

Рахманов внимательно посмотрел на меня. Положил лист на прежнее место.

– Что ж. Раз вы считаете, что Меднова ошиблась, надо это выяснить. В очном порядке. Вы не против?

В очном порядке? Что ж, пусть. Когда Алена вернется в Москву, она наверняка позвонит мне раньше, чем им. Или они уже вызвали ее? Тоже не страшно. В любом случае в конце допроса я заявлю, что «подумаю». Алена же меня поймет, даже если буду настаивать на ее «ошибке».

– Почему же я должен быть против. Пожалуйста.

Рахманов снял трубку, набрал какой-то номер, сказал:

– Пригласите ко мне Меднову… Хорошо… – Положил трубку. – Сейчас мы проведем очную ставку. Между вами и Медновой.

Алена уже здесь. Прекрасно. Нет худа без добра. Сейчас увижу ее. Насчет же «ошибки» – все поймет по одному взгляду.

С минуту мы ждали. Наконец, в дверь вошла Алена в своем сером спортивном костюме. Она была прекрасна, как всегда.

При взгляде на меня глаза Алены чуть сузились, на микрон, и губы сделали намек на движение, чуть заметный, предназначенный только мне. Я слишком хорошо знал Алену, чтобы не понять. Это означало: будь спокоен, я сделаю все, чтобы тебе помочь, не волнуйся…

Алена села:

– Добрый день.

Рахманов кивнул:

– Добрый день.

Посмотрела на меня:

– Здравствуй, Сережа.

– Здравствуй, – поневоле улыбнулся я. – С приездом.

Алена лишь чуть кивнула и застыла.

Рахманов спросил ее:

– Вы знаете сидящего перед вами человека?

– Знаю. Это мой хороший знакомый. Очень хороший. Сергей Лотарев.

Выяснив у Алены, давно ли мы знакомы и какие у нас отношения – на этот вопрос Алена с ясной улыбкой ответила: «Нормальные», – Рахманов те же вопросы задал мне, после чего, сообщив, что между нами проводится очная ставка и за ложные показания мы будем привлечены к ответственности, занялся Аленой. Тем же скучнейшим голосом стал интересоваться: когда она последний раз со мной виделась, если мы с ней куда-то вместе ездили, то куда и каким образом, если находились врозь, то каким образом общались. Я уже чувствовал, к чему он клонит: к телефонному звонку девятого июля. Так и получилось. Убаюканная скучными вопросами, Алена подробно рассказала о моем звонке.

Записав ее показания, Рахманов посмотрел на меня:

– Сергей Леонидович, что вы скажете по этому поводу?

– То же, что уже сказал. Меднова ошиблась. Я ей не звонил.

Алена без всякого интереса посмотрела на меня, отвела глаза в сторону. Посидев так, сказала:

– Знаете, я сейчас подумала. Пожалуй, я действительно ошиблась. Это звонил не Лотарев.

Молодец, Алена. Если б мог, расцеловал. Хотя ее жертва напрасна. Все равно ведь во всем признаваться.

Рахманов внимательно посмотрел на Алену:

– Не Лотарев?

– Не Лотарев.

– То есть вы отказываетесь от своих показаний?

– Отказываюсь. – Улыбнулась. – Я ошиблась. Мне звонил совсем другой человек.

Молодец, Алена! Впрочем, по-другому и быть не могло.

Рахманов довольно долго смотрел в окно. Повернулся:

– Что ж. В таком случае очная ставка закончена. Пожалуйста, подпишите протокол и, будьте добры, подождите в холле. У меня будет к вам несколько вопросов.

Выходя, Алена выразительно на меня посмотрела.

Рахманов снял очки, протер стекла, положил их на стол:

– Сергей Леонидович, до этой очной ставки у меня были некоторые сомнения в вашей искренности. Но теперь… Теперь мне абсолютно ясно: девятого Медновой звонили вы. И сейчас вводите следствие в заблуждение. Рахманов надел снятые было очки, взял в руки какую-то бумажку. – Вы ведь понимаете, что значит для следствия чистосердечное признание? Сергей Леонидович? – Положил передо мной бумажку. – Вам знакома эта квитанция?

Вглядевшись, я узнал квитанцию, которую когда-то заполнил, заказывая разговор с Аленой.

– Нет, – автоматически ответил я. Тут же добавил: – Впрочем, не знаю. Может, и знакома.

– А мне кажется, что эту квитанцию заполнили вы.

Казалось, голубые глазки Рахманова всего лишь рассматривают стену за моей спиной. Но я давно уже понял: безобидность этого взгляда кажущаяся.

Взяв квитанцию, Рахманов снова вложил ее в папку:

– Учтите, квитанция будет отдана на экспертизу. Если ее заполнили вы, это будет установлено без труда. Так что поймите: самое для вас благоразумное рассказать все. Ничего не скрывая.

Я опустил голову, постарался изобразить некую внутреннюю борьбу. Поднял глаза:

– Андрей Викторович, разрешите немного подумать?

Голубые глазки снова уставились в стену. Моргнули:

– Немного, это сколько?

– Ну, хотя бы несколько часов.

– Пожалуйста. Но не затягивайте раздумье. И еще одно: из кабинета мы выходим вместе.

– Вместе?

– Да. Так надо.

Подписав мой пропуск, Рахманов встал. Выйдя вместе со мной, сказал сидевшей в кресле Алене:

– Елена Владимировна, я сейчас. Посидите еще немного.

– Хорошо. – Когда мы проходили мимо, Алена бросила: – Подождешь?

– Конечно.

Спустившись вместе со мной, Рахманов кивнул на прощание. Я ответил тем же и вышел во двор. Сел в машину. Подумал: хлопот у меня явно прибавилось. Прежде всего надо срочно ехать к Сашке. Потом – Алена. А еще Вадим Павлович… Здесь, у прокуратуры, он, конечно, не появится. Но в других местах? Если он связан с Верой, мог узнать, где учится Алена. Правда, вряд ли будет подстерегать меня у иняза. А вот у Алениного дома…

На всякий случай я внимательно осмотрел двор. Не заметив ничего подозрительного, включил музыку, стал ждать.

Минут через двадцать из подъезда прокуратуры показалась Алена с дорожной сумкой. Выйдя из машины, я взял у нее сумку, поставил на заднее сиденье, открыл Алене переднюю дверь. Сев за руль, спросил: