торжествующую княгиню зубы обнажились сами, и я зло зашипела. Говорить я не могла, и, возможно, к лучшему: если бы я сказала все, что думаю о противнице, она меня тут бы и прикопала. Не пропадать же такому замечательному оврагу, из которого мы выбрались столь поспешно? Впрочем, там можно прикопать не только меня. Мое шипение само перешло в рычание, а зубы наставились на княгиню, словно баллистические ракеты на цель. Ракеты, которые с собой потащат и меня. Эта мысль пролилась на мои мозги ведром колодезной воды, и рычание сменилось глухим ворчанием.

– Лиза, я же тебя убить могу, – как-то буднично сказала княгиня. – И никто меня не осудит: оборотень, подчиняющийся своему зверю, опасен. А сейчас он берет над тобой верх. Успокойся.

Я замолчала. Села поуверенней и высоко задрала голову, не спуская, впрочем, настороженных глаз с противницы. Да, если бы та захотела, от меня остался бы только коврик перед камином, но это не значит, что для меня не припасена какая-нибудь пакость. В воспитательных целях, разумеется. Почему-то подумалось, что это не последняя наша схватка и в следующий раз начинать нужно не с того места, которое первое оказывается перед глазами.

– Вот. Умница. – Довольство так и сквозило из каждого слова. – Лиза, твой зверь очень сильный. Но он не рос вместе с тобой, отсюда и проблема управления. Готова идти дальше?

Я удивилась, но кивнула. Рысьина со мной разобралась жестко, но при этом пострадала разве что моя гордость: даже клочка выдранной шерсти не валялось на месте недавней экзекуции. А нет, валялось. Но не моей. Я смущенно прикопала выплюнутую шерсть в снег, придавила лапой и сделала вид, что так оно и было.

Рысьина то ли хмыкнула, то ли глухо рыкнула, подошла, но вскрывать мою захоронку не стала, невнятно сказала: «Пойдем» – и сопроводила слова легким ударом лапы, предлагая дальше двигаться не за ней, а рядом. Разумная предосторожность. Больше говорить она ничего не стала. Возможно, не так-то просто поддерживать частичную трансформацию.

Дальше мы бежали молча. Сначала я чувствовала себя несколько неудобно рядом с недавней противницей. Она тоже изредка бросала на меня подозрительные взгляды. Но это продолжалось недолго, разногласия оказались быстро забыты, и мы просто неслись вперед слаженными красивыми прыжками, словно делали это не впервые. Куда? Зачем? Спрашивать не хотелось, хотелось бежать и бежать. Легкость движения дарила необычайную радость. Казалось, еще чуть-чуть – и я смогу перебирать лапами по воздуху, поднимаясь все выше и выше. Но и по снегу нестись было тоже здорово. Он так забавно приминался под лапами.

Кошачьи к длительному бегу не приспособлены: мы не загонщики, наш удел – сидеть в засаде и ждать жертву. Легкость ушла, я начала уставать и подумывать об отдыхе. Но тут неожиданно мы выскочили на поляну со статуей, которая засияла при нашем появлении мягким манящим золотистым светом. Это была рысь, словно остановившаяся в прыжке, с оскаленной пастью и лапами, нацеленными на жертву. Серьезными лапами, с огромными когтями, мне даже захотелось стыдливо втянуть свои, но я тут же вспомнила, что для изобразительного искусства свойственно преувеличение, а значит, стыдиться мне нечего: вполне возможно, у модели когти были куда меньше моих. Или вообще кривые. Именно кривые, а не загнутые идеальными рыболовными крючками, как у меня. И все же мастерство скульптора потрясало. Рысь выглядела живой, застывшей лишь на миг, чтобы показать, как она прекрасна. И опасна: и клыки, и когти были мощным оружием, а не только деталью облика. Я даже подошла поближе и тронула лапой, чтобы убедиться, что она не настоящая. Но нет: это был лишь искусно обработанный камень.

Когда я уже вдоволь повосхищалась своим прототипом, напрочь забыв про еще один, живой, который и привел меня на эту поляну, засветились руны на совершенно до этого гладком постаменте. Руны вспыхивали хаотически в разных местах, или я просто не могла уловить закономерность. Одни вспыхивали, другие гасли, иногда образовывалась цепочка, наверняка что-то значившая. Цепочки собирались в длинные предложения, опоясывающие постамент.

Непонятное тревожит. Я забеспокоилась и повернулась к Рысьиной, одновременно пытаясь не терять из виду иллюминацию на постаменте, чтобы успеть сбежать при первом же намеке на опасность. Но княгиня сидела совершенно спокойно, даже без особого интереса глядя на разворачивающееся представление. Наверняка она это видела не впервые. Но это ее спокойствие заставило волноваться еще сильнее. Если что-то идет по плану княгини, не факт, что оное пойдет на пользу мне. Я потихоньку, мелкими шажочками начала отступать к краю. Но тут проявилась особенно яркая вспышка, ушедшая разноцветным фейерверком в небо, и все закончилось. Резко, словно кто-то щелкнул выключателем, погасли и руны, и статуя. Без внутренней подсветки статуя была все так же хороша, но больше не казалась живой. Я застыла, не зная, что делать дальше.

Рысьина же, напротив, наконец отмерла, но двинулась не с поляны, а к постаменту. Чуть разгребла снег у его основания и лапой нажала на появившийся камень. В тот же миг перед нами возникла арка с темной клубящейся завесой.

– Назад – так, – хрипло бросила Рысьина и прыгнула в странный туман.

Я попятилась и огляделась. Честно говоря, я бы предпочла вернуться тем же путем, каким попала сюда, пусть лапы и гудели от усталости. Но теперь деревья стояли плотной стеной, не оставляя ни малейшего прохода. И выглядели весьма недружелюбно, словно собирались «взять на ветки» любого, кто осмелится бросить им вызов.

Из портала высунулась вполне себе человеческая голова княгини и спросила:

– В чем дело? – И насмешливо прищурилась. – Неужели испугалась? Портал сейчас закроется. Дорогу назад сама не найдешь. Придется за тобой отправлять Юрия.

Вот теперь я по-настоящему испугалась, возмущенно мявкнула и ринулась ей навстречу, даже не закрывая глаз. Конечно, в этом тумане я смогу разглядеть что-нибудь, только если на это что-нибудь налечу. Но рассматривать оказалось нечего, поскольку задние лапы еще были на поляне, а я уже увидела кабинет княгини, куда и выпрыгнула. Хозяйка кабинета стояла, полностью одетая, словно не она не так давно вертела передо мной хвостом. Рвущееся рычание я подавила, вместо этого вернула свой привычный облик и взялась за одежду. Хотелось бы понять, сколько в моем отношении к Рысьиной от меня, а сколько – от моего зверя.

– Знак рода тебя принял, – неожиданно сообщила княгиня. – И это хорошо.

– Я не член вашего клана, – напомнила я. – Так что не все ли равно, как отнесся ко мне Знак рода?

– Теперь ты наша. Уведомление ушло в императорскую канцелярию.

– Какого черта! – не выдержала я, швырнула на