часы наручные, портсигары. Самому пригодится или на обмен, не пропадать же добру?

А вот о заданиях друг другу не рассказывали. Куда ходил, что видел, кого «языком» взял? Табу. Вот о лучших местах для перехода через линию фронта, об огневых точках на передовой противника, это да. Такие сведения зачастую выручали. Причем чем сложнее и хуже условия с точки зрения обычного человека, тем лучше для разведчика. Например, по заболоченной местности пройти. Весь в грязи, мокрый, летом комары достают, пиявки. Зато ни один немец туда не полезет, там нет мин и колючей проволоки, и дежурные ракетчики не пускают ракет осветительных в сторону болот. Учитывая, что рек и болот в Белоруссии с избытком, тема актуальная.

Солдатское счастье долгим не бывает. На следующий день с утра, сразу после завтрака, Михаила включили в группу разведчиков. Задачу поставили – ночью пройти в глубокий тыл, взять «языка», обязательно офицера, и через двое суток вернуться. Командованию надо было знать, продолжают немцы наступление или выдохлись, будут ли ждать резервов, пополнения техникой, боеприпасами, топливом. Любое наступление требует людских и материальных запасов.

Старшим в группе был назначен сержант Кравцов. Обычно состав группы неизменен. Новички приходили только взамен выбывших по ранению или смерти. У каждого в группе своя роль, командир группы знает способности каждого. Да и бойцы в группе уверены друг в друге, поскольку в поиск и рейды ходили не раз, в деле проверены. А новичок всегда загадка. И хорошо, если боец обстрелянный, ходивший на ту сторону.

Днем подогнали по себе немецкую форму. Языком владел только Михаил. Но форма давала преимущество. Пока еще немцы поймут, что перед ними переодетые красноармейцы, да и поймут ли, если не разговаривать, фора по времени получается. Снарядили магазины. Если автоматы разведчиков устраивали, то немецкие гранаты – нет. Ручки деревянные длинные, гранаты слабые по убойному действию, запал долго горит. Но выбора не было. Идешь в немецкой форме, и все должно соответствовать – не сидор за плечами, а ранец. Уже вечером оделись, попрыгали: не бренчит ли чего? До нашей передовой на левом фланге шли в плащ-накидках и в сопровождении офицера разведуправления. Он должен быть при выходе с нашей передовой на нейтральную полосу.

Вышли на нейтралку. Саперы заверили: мин нет. Да и как их ставить, если земля влажная: наступишь – и из-под подошвы вода в стороны выступает. При постановке мин взрыватели быстро ржавели, не срабатывали.

Группа этим переходом уже пользовалась дважды и удачно. Подошли к самой заболоченной части маршрута. Кое-где вода до середины сапога доходит, а местами надо перепрыгивать с кочки на кочку, если хочешь сухим остаться. Шли след в след. Впереди Кравцов. Казалось, что сержант ночью хорошо видит, как кошка. Сам же Михаил замыкающим был на этом этапе. А пройдут в тыл, пойдет первым. Столкнутся с немцами, он их с толку собьет, заговорит по-немецки. И либо группа дальше пройдет, либо секундочку выгадает, если до боестолкновения дойдет, что крайне нежелательно. Задание – взять в плен офицера, а не устроить в чужом тылу переполох со стрельбой. Если стрельба, задание провалено. Немцы уйти не дадут, окружат, пустят собак.

Видать, новичок и в самом деле к неудаче был: углубиться в немецкий тыл не удалось. С болота на сухой участок вышли. Михаил к сержанту подошел, как уговаривались. Неожиданно в ночи появились фигуры. Идут в полной тишине к разведчикам. Кравцов локтем Михаила толкнул. Ага, обозначить себя надо.

– Хальт! – громко сказал Михаил. – Пароле!

И в ответ на немецком:

– Бисмарк! Разведка. Разве вас не предупредили?

До немцев метров восемь, слова Михаила немцы восприняли как должное, приняв за караул. Наверное, разошлись бы спокойно, кабы один из разведчиков не оступился и не выругался. Негромко, но по-русски.

Немец взвел затвор автомата, крикнул:

– Огонь!

Но Кравцов уже наготове был, первым открыл огонь, следом за ним – наши разведчики, потом уже почти сразу немцы. Дистанция мала, почти каждый выстрел попадал в чужую фигуру. Одно мешало – темнота. Перестрелка длилась несколько секунд. С немецкой стороны стоящих не видно.

– Михаил, жив?

– Так точно.

– Посмотри, что с Аркановым.

Михаил нагнулся к самому лицу, а дыхания нет.

– Наповал.

– Бери его – и на свой берег. А я Молчанова поищу.

Глава 8

В третьем рейхе

Где можно, несли на себе, где невозможно, тянули по болоту за руки. Закон в разведке железный: раненых или убитых на свою территорию выносить. Если уже край, то убитых захоронить, обозначить на карте. Потому что в живых может остаться один, а убиты двое-трое. В одиночку всех никак не унести.

Выбрались к своему берегу, если можно так назвать край болота. Дальше крепче, по твердому. Вымазались в болотистой жиже, устали, а на душе горько, пасмурно. Товарищей потеряли, сорвали задание. На завтра другую разведгруппу пошлют, потому что «язык» нужен. До своих траншей убитых дотащили. Дальше уже наши бойцы помогли. Ожесточенную перестрелку на немецкой стороне они слышали. В разведотделе сержант доложил об огневом контакте.

– Случайно вышло или ждали? – спросил майор.

– Случайно. Их разведгруппа навстречу нам вышла. Видимо, нащупали проход, хотели воспользоваться. Если бы ждали, заняли бы позиции и первыми открыли огонь. Мы их на секунду опередили.

– Прилучный, так было?

– Так точно!

– Оба пишите рапорты.

На следующий день были похороны. Вот чего Михаил не ожидал, так это косых взглядов. Сочли новичка в группе несчастливым. А как оправдаться, что его вины в гибели ребят нет? Да и бесполезно. Будешь оправдываться – значит виноват. Напился после похорон, что редко с ним бывало. Забылся в пьяном сне.

Этой ночью другим маршрутом ушла в немецкий тыл следующая группа. Сутки прошли, вторые, третьи. Группа не вернулась.

А немцы пленных взяли. Наши бойцы такой способ называли «на хапок». Разведка боем, собственно говоря. Немцы открывали минометный огонь по нашей передовой. Под прикрытием огня их группа подкрадывалась поближе. По команде огонь переносили дальше, вглубь наших позиций. Немецкая группа захвата врывалась на наши позиции. Раненых достреливали, уцелевших хватали. Двух-трех сразу, и бегом возвращались к себе. Опять же под прикрытием огневого вала, который бил по нашим позициям. А стреляли немецкие минометчики умело, точно, боеприпасов не жалели. Перед началом войны офицеры проходили полновесный курс в офицерском училище. Например, у пилотов люфтваффе налет был не менее двухсот часов, а у наших курсантов с началом войны обучение проходило в 25–30 летных часов, причем отрабатывали не все моменты, не было бомбежки, стрельбы. Взлет, полет