Михаил, попробовавший уже полетать пассажиром, вовсе не горел желанием повторить полет. Но пришлось. Задание предстояло сложное. Самолетом его забрасывали посадочным способом почти до Бреста. А дальше он должен был добираться на поезде до Берлина. Легенду продумали: был ранен, едет на побывку. Документы настоящего солдата, только фото переклеено. В Берлине следовало найти адресата, отдать ему небольшой сверток и убыть в расположение наших войск.

– А что в свертке? Вдруг проверка, я должен знать.

– Ничего особенного, молитвенник лютеранский. На самом деле шифровальная книга, если знать, как пользоваться.

Михаил удивился. Неужели в Германии такую книгу найти нельзя? Видимо, были особенности. В принципе любая книга могла использоваться для шифрования или дешифровки. Опытный криптограф такой шифр мог взломать.

Хуже было с шифром меняющимся, как в немецкой шифровальной машине «Энигма», применяемой на флоте и в штабах вермахта.

Дали адрес фигуранта, показали его фото на фоне дома. Выглядел агент как настоящий нацист. В черной эсэсовской форме, в одной петлице – череп и кости, да и погон витой на одном плече. Знаки различия эсэсовцев Прилучный не знал – не изучали, да и не сталкивался.

Все три дня до вылета Михаил знакомился с картой Берлина, чтобы свободно ориентироваться с немецкими проездными документами, учил, как расплачиваться немецкими деньгами. Откуда ему было знать, что можно купить на одну марку? На оккупированной территории имели хождение оккупационные марки – фантики, не обеспеченные золотом. Ими платили жалование бургомистрам, старостам, полицаям, мобилизованным рабочим. Военнослужащие всех родов войск получали денежное довольствие исключительно в рейхсмарках.

Три дня с утра до вечера, с перерывом только на обед, Михаилу показывали и рассказывали, как себя вести. Благо, память хорошая, запоминал быстро. Потом соображать стал. Спешно такие задания не готовятся. Скорее всего, был до него подготовлен и послан «почтальон». Да что-то случилось. Погиб или немцы арестовали, накладка вышла. Если бы Прилучного готовили наспех, тогда бы карты Берлина и образцов документов не было, они остались от подготовки предыдущего агента.

Уже когда к аэродрому ехали, Михаил спросил майора:

– А что случилось с предыдущим? О его судьбе что-нибудь известно?

– Догадался все же?

– Анализировал в свободное время.

– Молодец, выводы делать умеешь. Самолет сбили, наш человек погиб и экипаж. А время не терпит, связь с нашим разведчиком прервалась, теряем ценные данные.

Не нравилось Михаилу летать, а майор подлил масла в огонь. Приехали на полевой аэродром, где стоят бомбардировщики ДБ-3. Думал, на нем полетят. А оказалось, на Ли-2, лицензионной копии американского С-47. Машина к самому трапу подъехала. На Михаиле немецкий мундир унтер-офицера. Ему позволительно иметь пистолет. С офицером сложнее, в Берлине могут поинтересоваться, как фамилия командира училища или курса. Да любой каверзный вопрос задать. А Михаил ответить правильно не сможет. Все же трех дней подготовки мало для серьезной операции.

Одет был Прилучный в полевую форму, на груди знак «За атаку». Знак вызывал уважение у окружающих. А еще нашивка за ранение. На плечах – погоны обер-вахмистра, иначе говоря, обер-фельдфебеля в артиллерии. На погонах красный кант, две четырехугольные звезды по оси погона.

Перед вылетом Михаила придирчиво осмотрел майор, выискивал погрешности в экипировке и не нашел.

Как только Прилучный поднялся по лестнице в самолет, бортмеханик втянул ее и захлопнул дверь. В большом салоне грузового самолета разведчик – единственный пассажир. Присел на откидную скамейку. Заработали моторы. Через несколько минут Ли-2 стал выруливать на взлетную полосу. Разгон, взлет. Мощные моторы ревели сильно, не сравнить с У-2. А на высоте стало трясти. Летели долго, часа три. Потом рев моторов стал стихать, заложило уши. Самолет выпустил шасси, колеса пробежали по земле, и Ли-2 замер. Механик открыл дверцу, опустил лестницу. Внешний вид Михаила его не смущал, вероятно, полеты с «раненым» были не впервые. Михаил, уже стоя на лестнице, спросил.

– Брест в какую сторону?

При себе у разведчика не было ни компаса, ни карты.

– Прямо за нашим хвостом километров пять.

– Спасибо.

Соврал бортмех, не пять, а все десять. Впрочем, что для самолета разница в пять километров? Одна минута лета.

В темноте на путь до города ушло еще часа три. Немцы уже перешили здесь колею на европейскую, и поезда в Европу ходили. Но ждать ближайшего пришлось еще два часа. По предъявлению воинского требования в кассе приобрел билет – плацкарта, полка нижняя. Проходящий по залу патруль не подошел. Раз унтер-офицер находится здесь, значит, имеет право. В буфете Михаил купил кружку баварского пива. Понравилось, раньше такого не пробовал. Да, славна Бавария издавна пивоварнями.

Подошел поезд, Прилучный нашел свой вагон и место. Вагоны небольшие, как игрушечные. Пассажиров оказалось немного. Это санитарные поезда заполнены. Стоя на платформе, Михаил видел такой. Воинские эшелоны идут вне расписания и пассажиров не сажают.

Давно подобного обслуживания Михаил не видел, еще с довоенных времен, когда добирался из Горького поездом в полк. Проводник предлагает на выбор кофе и чай, печенье и шоколад. Не удержался Прилучный, взял стакан чая и шоколадку, уже и вкус ее забыл. Поев, улегся вздремнуть, все же ночь выдалась бессонная. А поезд убаюкивает перестуком колес. Проснулся за полдень, за окном тянулась Польша. Думал увидеть разрушенные дома и города, но все было как будто мирно. То ли боевые действия обошли эти места стороной, то ли не было тут таких ожесточенных боев, как в СССР. Зато подсел сосед на какой-то станции. Форма на нем не военная, но похожа. Михаил поинтересовался, где попутчик служит.

– У Тодта.

А кто такой Тодт? Коренному германцу наверняка известно. Попутчик посмотрел на часы.

– Пора подкрепиться. Составите компанию?

– С удовольствием.

Прошли в вагон-ресторан. Михаил подмечал каждую деталь. Кто сидит и как? В дальнейшем может пригодиться. Например, немцы брали кусковой сахар щипчиками. А русские – рукой. Пепел с сигареты немцы стряхивали в пепельницу легким ударом пальца. Папирос, тем более самокруток, не было. Герхард, попутчик, заказал айсбан и пиво. Михаил – то же самое. Как выглядит блюдо и что это такое, он не знал. Оказалось, рулька и тушеная капуста. Под пиво съелось все быстро. Давно так вкусно Михаил не ел.

Потом легли вздремнуть. Попутчик храпел, ворочался, а Михаил уснуть побоялся. Вдруг во сне по-русски заговорит?

Ужинали снова вместе в вагоне-ресторане. На этот раз Прилучный опять заказал по примеру соседа. Пиво и баварские сосиски, подкопченные, острые. Вот хлеба только не хватало. К сосискам подали по два маленьких кусочка. А пиво мюнхенское. Сосед заметил:

– Любимое пиво фюрера.