комплекта батарей для рации, упакованных в вещмешок. Михаил его приподнял – тяжелый!..

Ну да это не беда. А вот что беспокоило: кто его встретит, почему не говорят, да хоть бы фотографию показали! Мало ли кого и когда он видел? Это точно не женщина, последний раз близко он видел женщин в госпитале. А мужчина мог внешность изменить почти до неузнаваемости: отрастить бороду, сбрить волосы на голове, надеть очки. Да мало ли других возможностей?.. Но нет – секретность превыше всего.

Переживать долго не пришлось: как только наступили сумерки, майор из разведотдела проводил его к самолету. Никакого аэродрома не было, самолет стоял на площадке недалеко от штаба. Сидор с батареями Михаил нес сам, а портфель майор вручил, когда разведчик неуклюже взобрался в заднюю кабину биплана. Самолет легкий, раскачивался при посадке и от порывов ветра. Пилот уже в кабине. Механик дернул за винт. Рокот мотора оглушил. Пилот развернул самолет и пошел на взлет. Тряска адская, Михаил одной рукой схватился за борт, но не успел испугаться, как самолет оторвался от земли и стал набирать высоту. Вот ведь как странно сбываются мечты!.. Очень хотелось полетать на самолете – и сбылось. Но как? Ночью, когда внизу ничего не видно. Полная тьма! Как же летчик ориентируется? На земле темно, ни одного огня, светомаскировка что с нашей, что с немецкой стороны.

Пришло волнение. А вдруг летчик посадит самолет не там и они попадут в плен? Из оружия у Прилучного только выданный для этого задания наган. С автоматом в кабине неудобно, тесно. В общем, чувствовал себя разведчик неуютно, не в своей тарелке. Когда в окопе, прикрывает от пуль и осколков земля. А от чего может прикрыть фанера, поверх которой натянут перкаль?

Летчик повернулся к Михаилу, показал вниз, что-то прокричал. Михаил наклонился, голову высунул за борт и ничего не увидел. Темнота и редкие вспышки выстрелов. Полет продолжался часа два. Михаил замерз. На голове перед полетом была пилотка, которую он предусмотрительно снял, поверх летней формы телогрейка. На ветру все продувалось, стало холодно. Потом рокот мотора стих, разведчик увидел внизу три костра, сложенных треугольником. О таком знаке говорил майор. Самолетик начал резко снижаться, потом заложил крутой вираж, и шасси коснулись земли. На неровном лугу сильно затрясло, показалось, сейчас вся хрупкая конструкция развалится. Но нет, остановились целы, невредимы.

Из темноты вынырнули двое. Один взобрался на крыло, включил фонарик, осветив свое лицо.

Ба! Да это же Механик, которого они вели за линию фронта. Вот о каком знакомом говорил майор!

– Документы! – потребовал Механик.

– Сейчас, только «сюрприз» уберу.

Михаил вытащил зажигательный прибор. А то дернет из-за незнания, и все труды впустую.

– Давай сюда, мы применение найдем. Батареи к рации не забыли?

Михаил вытащил из-под сиденья сидор с батареями, отдал. Механик спрыгнул с крыла.

– Счастливо долететь!

Встречающие немного отошли, летчик дал газ, самолетик побежал по полю. Совсем немного, метров пятьдесят, – и тряска прекратилась, У-2 начал набирать высоту. Сразу стало спокойно: задание выполнено.

Но не скажи гоп, пока не перепрыгнул! Пока летели в свое расположение, на востоке стало подниматься солнце. Немного, краешек только показался. На земле темно, а облака уже подсвечены. И на их фоне самолет виден и слышен. Мотор без глушителя, да и пламя из выхлопной трубы выдает. Немецкие зенитчики проснулись. Высота у «кукурузника» невелика, сбить можно даже из обычного пулемета. Летчик стал маневрировать змейкой, чтобы затруднить прицеливание. Прорвались, хотя страшно было, трассеры пролетали совсем рядом. Когда приземлились, Михаил спросил пилота:

– Когда туда летели, ты что показывал?

– Так передовую.

– Ага, я так и понял, – соврал Михаил. – Хорошо, что немцы не попали, хреновые из них стрелки.

– Не попали? – удивился пилот. – Ты пойди крылья посмотри!

Михаил выбрался из кабины, к нему присоединился механик, пошли осматривать при свете фонаря. Ёпрст! Двадцать две пробоины разного калибра!

– Как мы долетели?!

– А вот так! – рассмеялся летчик. – Наша техника – самая надежная!..

Прибыв в штаб, Михаил сразу доложил майору.

– Знаю уже, радировали. Отдыхай.

А уже светать начало. Разве толком уснешь, когда в землянке разведчиков хождение? Только зашел – начался дождь. Толком обсушиться негде: человек в землянке десять, а буржуйка одна. И сапоги просушить надо, и ватник. Под одеялом угрелся. Засыпая, решил: если еще полет будет, надо у старшины выпросить шапку.

В полдень разведчики Михаила растолкали.

– Помыться хочешь?

Что за вопрос? Помыться горячей водой с мылом – мечта каждого солдата. Смыть пыль от взрывов, пот, грязь. А еще, если прибыл банно-прачечный отряд, прожарят от вшей обмундирование и выдадут чистое исподнее и портянки. Хоть и стирали бойцы портянки, но в холодной воде и без мыла. От портянок, от умения их намотать на ногу многое зависит. Неправильно намотал – натер на марше ногу до кровавых мозолей, стало быть, уже и не боец на несколько дней. А если ситуация не позволяет переобуться, если немцы по пятам преследуют и приходится терпеть, то мозоли лопаются. Зачастую инфекция присоединяется, за ней – нагноение, и сильно повезет, если не гангрена. Тогда в госпиталь – и на ампутацию стопы.

Так что не выспался, но помчался к палаткам, где отряд разместился. При входе снимали обмундирование: его сразу в прожарку отдавали. Старшина вручал маленький кусочек хозяйственного мыла. В предбаннике сбрасывали старое, пропотевшее, серое от грязи исподнее – и в мыльню. Парной, понятное дело, не было. Да и мыться долго не позволяли. Обмылся, намылился, смыл – и на выход, поскольку уже очередь страждущих стоит. Но и это здорово! Какое удовольствие надеть чистое исподнее, обмундирование, еще теплое после прожарки, портянки намотать новые, фланелевые – зима впереди.

Ох, хорошо!.. А из бани Михаил сразу направился в столовую, как раз вовремя поспел, обед уже заканчивался. Поел не спеша. И жизнь сразу стала казаться не такой уж суровой.

Разведчикам позволялось больше, чем пехотинцам. Например, носить ножи в ножнах на поясе, а негласно – и трофейные пистолеты. По штату не положено, но пистолет иной раз – последний шанс выжить в близком бою, когда нет возможности даже магазин в автомате сменить. Нож – он для часового, снять бесшумно. Либо когда патронов уже нет, а враг на расстоянии вытянутой руки. Был нож и у Михаила, выдали штатный НР-40. Многие разведчики пользовались самодельными финками. Заказывали в армейских мастерских, там ковали из рессор разбитых автомобилей. Расплачивались трофейной едой или выпивкой. В сидорах под топчанами можно было найти многое: консервы, зажигалки, пистолеты, трофейное белье, бутылки со спиртным,