Я посмотрела на свои руки и неохотно решила перейти к главному.

— Возможно… Дело в том, что я… я начинаю думать, что меня надули. Обвели вокруг пальца. Я начинаю думать, что Мартин женился на мне из-за денег, потому что я наследница Хартли, — я медленно подняла голову и посмотрела на нее. — Думаю, он специально наводит меня на мысль о моем безумии. Возможно, даже подмешивает мне наркотики или чем-то одурманивает меня.

— Вы действительно в это верите?

Я сделала глубокий вдох.

— Я два дня лежала в постели, размышляя об этом. Вспоминая все странные мелочи, на которые я не обращала внимания во время нашего активного ухаживания.

Например, инцидент с двойником.

Например, что он не был зарегистрирован в отеле «Хартли», когда я пришла вернуть его запонку.

Например, его исчезновения до тех пор, пока я не начинала отчаянно тосковать по нему, а потом внезапные возвращения, когда он говорил, что мне нужно немедленно принять решение, а потом увозил меня с собой на следующий день.

Например, оранжевый «субару», припаркованный перед моим домом.

То, как он изолировал меня от общества, заставил приехать сюда, где все так незнакомо и необычно… То, как он терроризировал меня этой рыболовной прогулкой, пока не узнал все о моем прошлом и о моих уязвимых местах.

— Был один Мартин, прежде чем он получил финансирование для речного вокзала «Агнес», но после этого появился совсем другой Мартин. Он больше не заботится о тактичности и приличиях. Думаю… думаю, он заманил меня в эту аферу, но самое странное, что это я предложила помочь ему. Это я предложила ему стать деловыми партнерами на деньги моего отца. Он даже протестовал и спорил со мной, но я настаивала. Мне хотелось помочь в финансировании всех его начинаний. Мне хотелось переехать сюда, оставив позади моих родственников и друзей. Мне хотелось помочь ему с застройкой бассейна Агнес. Я дала ему все, Уиллоу. Добровольно. Это была моя идея. Я сама напросилась, и я сама во всем виновата.

Уиллоу молча смотрела на меня. Вдали гремел прибой. Дождь барабанил в окна.

— Вы правда уверены в этом?

Я кивнула.

— Мне… мне очень стыдно, что дело дошло до этого.

Она наклонилась вперед и сцепила пальцы на колене.

— Элли, некоторые люди могут быть дьявольски хитроумными в подобных делах. Искусство мошенничества больше говорит о нас самих и о наших представлениях о мире, чем о самом мошеннике. Гениальность обманщика состоит в его умении точно понять, что нам нужно или что мы больше всего хотим услышать, а еще в том, кем он предстает перед нами: проводником для осуществления наших глубочайших желаний.

Я подумала о внезапном появлении Мартина в моей жизни в тот морозный январский вечер. На моем пути в уборную. О том, какие правильные вещи он говорил о жизни, о детях, об искусстве и родителях, заставляя меня поверить, что он может помочь во всем, к чему я тогда стремилась. Из-за моего отца я жила в окружении публичного внимания. Обо мне писали всевозможные вещи, особенно после гибели Хлои и после того, как я сорвалась с катушек. Вероятно, все это по-прежнему было легко найти в архивах Интернета. Даже мой громкий спор с отцом в лаунж-баре «Маллард» слышали все, кто находился рядом. С помощью элементарного гугл-поиска любой мог узнать обо мне очень личные вещи. Мне стало тошно.

— Мы хотим верить тому, что говорит мошенник, Элли, — тихо сказала Уиллоу. — Он манипулирует нашей реальностью. И если все обстоит так, как ты думаешь, — если это мошенничество с дальним прицелом, требующее долгой подготовки и осуществляемое на протяжении нескольких месяцев или даже лет, — то здесь необходимо манипулировать реальностью на гораздо более высоком уровне, затрагивающем наши самые глубокие убеждения о себе.

Я подергала нитку, выбившуюся из укороченных брюк.

— Похоже, вам многое известно об этом.

— У меня была одна пациентка. Умная женщина, даже очень умная. Тем не менее она повелась на обещания мошенника в профиле сайта свиданий в Интернете. Как ни грустно, такие случаи не редкость. Люди пользуются такими сайтами для поиска жертв. Они могут многое узнать о других, а затем пользуются этой информацией, чтобы заманивать добычу и выжимать ее досуха.

Я подняла голову. Ее слова навели меня на мысль о воронковом водяном пауке, с его ловчими нитями и шелковым логовом.

— Тем не менее я могу ошибаться.

— Да. Надеюсь, что это так, Элли.

— Моя подруга Дана предупреждала меня. Мой отец предупреждал меня. Но я была убеждена, что им досадно, поскольку я наконец нашла что-то стóящее, чего я заслуживала. Достойного мужчину. Второй шанс.

— Он проявляет физическую агрессивность? Он ведет себя низко, притесняет вас?

Я смотрела в окно. У меня не хватало смелости признаться в этом.

Уиллоу перефразировала свой вопрос.

— Он бил вас, Элли?

Я прикоснулась к шелковому шарфу, скрывавшему жуткие синяки на шее, и тут же поняла, что выдала себя этим невольным движением.

— Возможно, я заслуживала этого, — прошептала я. — Я оскорбляла его, пусть даже на словах. Я порезала его ножом. И… мне хотелось порезать его, Уиллоу. Мне хотелось причинить ему вред, даже убить его.

Какое-то время она размышляла об этом.

— Элли, — тихо сказала она. — Никто не заслуживает, чтобы его били. Вы не виноваты в том, что делали, независимо от ваших мыслей. Физическое насилие неприемлемо.

Я промолчала.

— Он сильно бил вас?

— Этого больше не случится.

— Почему?

«Потому что я не собираюсь снова все испортить. Я больше не буду напиваться. Не буду принимать таблетки».

— Я этого не допущу.

— Вам нужно обратиться в полицию.

— Я… я это сделаю. Обязательно сделаю, если он снова набросится на меня.

Напряженность ее взгляда стала почти физически ощутимой, и я ощутила сдвиг в ее энергии. Уиллоу была похожа на туго сжатую пружину, готовую распрямиться. Это встревожило меня. Я ненавидела конфронтацию. Она собиралась настаивать на звонке в полицию, а мне хотелось быть осторожной, хорошо подготовиться и находиться там, где он не сможет до меня добраться, когда я это сделаю.

— Я обращусь в полицию, — повторила я. — Но не здесь и не сейчас. Я хочу обратиться в полицию, когда буду у себя дома, в Канаде. Я хочу подать на развод у себя дома, где он не сможет причинить мне вред. И мне нужно избавиться от медикаментозной зависимости. Мне нужна ваша помощь, Уиллоу. Вы поможете мне слезть с лоразепама? Мне нужно постепенно снижать дозировку, чтобы не сорваться. Я выбросила бóльшую часть таблеток в унитаз, но сохранила достаточно на одну-две недели. Я хочу, чтобы вы держали их у себя и выдавали мне понемногу на каждый день, если понадобится.