далеко не всегда. Половина сообщений — извинения. Вторая — просьба о встрече.

«Извини, давай сегодня встретимся в 16.00 на нашем месте?»

Блеск. Мало того, что встреча, так ещё и на каком-то «нашем месте». И у Ынбёль не больше часа, чтобы разобраться, куда идти.

Или, может, стоило проигнорировать? Не очень-то похоже, что этот (эта?) Уинтер станет переживать, если Бао не явится. Скорее даже обрадуется, что тот наконец-то отвязался. Да и что она скажет? Откуда ей знать, чего хотел Бао от этой встречи?..

Ынбёль снова посмотрела в зеркало. Не поняла, чей грустный взгляд там нашла: собственный или чужой.

— Я поняла, — вздохнула она. — Ты ещё не умер, а уже пытаешься со мной говорить.

Она долго копалась в телефоне, пытаясь понять, куда ей всё же надо пойти. Задачка была та ещё: даже снимков у Бао толком не было. Всё, что могло дать подсказку: две пары кед на крыше и яркий краешек другого здания. Ынбёль его узнала — они проезжали мимо утром. Могло ли это быть то самое место? Ну, если нет, то Ынбёль хотя бы сделает всё, что сможет.

Она написала сообщение Верховному, мол, надо ещё прогуляться (тот не ответил, но наверняка прочитал). Долго ходила по району, пытаясь найти нужную крышу. Время поджимало.

Городишко был немногим больше того, где жили ведьмы. Те же невысокие здания, чистые улочки с жухлой листвой, голые деревья, лотки с жареными овощами. На центральных улицах расположились различные магазинчики и лавочки: музыкальный соседствовал с книжным, за ним был магазин подержанных телевизоров, а дальше по плиточной дорожке можно было отыскать жёлтую пекарню.

Пекарня. Пахло так же вкусно, как в той, где они встретились с Эллиотом.

Ему бы наверно тут понравилось. Во всяком случае, свидание бы вышло что надо: они бы гуляли, держались за руку, пили кофе с круассанами… И целовались. Много-много, так много, что на них бы все пялились, но им бы было плевать, потому что ни одна живая душа их в этом городе не знает. На Эллиоте было бы тёплое пальто, а поверх — шарф в крупную клетку. У него бы мёрзли руки, но он всё равно бы дышал на ладони Ынбёль, чтобы их отогреть, а не на свои. Таким уж человеком он был.

Снова отчаянно захотелось его увидеть. И зависть — снова эта глупая зависть, снова эти мысли «а вот у Лекси с Перси». Да, Лекси с Перси вполне могли бы сейчас пойти на свидание, но тащили полуживого Бао Мина в условленное место. Да, Ынбёль была не в лучшем положении, но хотя бы не занималась таким ужасным делом.

С другой стороны, Лекси с Перси делали это вместе, а значит выигрывали больше, чем тоскующая Ынбёль.

«Предложу ему съездить куда-нибудь вместе, когда вернусь, — твёрдо решила Ынбёль. — Может даже в город побольше». На Рождество! В больших городах ведь красивые рождественские ярмарки, а мама теперь ничего не сделает Ынбёль за упоминание праздника.

Эти мысли приятно согрели, заполнив желудок горячим предвкушением скорого счастья.

Ынбёль почти отчаялась в своих поисках, но ракурсы в конце концов совпали, и она поднялась по лестнице очень старого жилого дома, молясь, чтобы там никого не оказалось. Дверь на крышу была не заперта.

Наверху, сидя на перилах и лениво покачивая ногой, ждала девочка.

Все-таки «она».

Это было так внезапно, что Ынбёль даже замерла. Девочка — Уинтер, бесспорно, — ни капли не удивилась её замешательству. Спрыгнула на кафель, отбросила с плеч кудрявые волосы, скрестила руки и стала выжидающе смотреть. Неприятно. Отталкивающе. С вызовом. Она тянула за нити и будто потрошила марионетку — от этого взгляда, в конце концов, можно было повеситься.

— Прости, — произнесла Ынбёль не своим голосом единственное, что пришло в голову от такой пытки.

— Я думала, мы больше не видимся.

В облике Уинтер было что-то неприступное и королевское. Благородное, но ужасно неблагодарное.

Ынбёль с трудом вспомнила, почему здесь. Вспомнила, что не ради себя.

— Зря, — выдохнула Уинтер и заливисто рассмеялась. До безумия красиво. — Ничего не изменилось.

Эта фраза была и в её сообщениях, но смысл Ынбёль не поняла.

— Я знаю, — Ынбёль импровизировала из последних сил. Коленки тряслись. — Просто хотел тебя увидеть

— Это я уже поняла. Тебя никто не заметил?

— Нет, — Ынбёль очень на это надеялась.

— Тогда можешь меня поцеловать. Только давай без этого твоего девчачьего блеска. Фредди заметил в прошлый раз, я еле его успокоила.

Ынбёль вспыхнула и потухла. Целовать девочку не хотелось вдвойне: потому что она не была Эллиотом, и потому что явно была какой-то сукой.

Это Уинтер стоило оказаться сейчас в багажнике — так Ынбёль решила. Но у метаморфоз были другие планы.

— Это будет последний раз, Уинтер, — сказала Ынбёль.

Та посмотрел на неё недоумëнно. Наверно ждала другого обращения, но откуда Ынбёль знала, как к ней обращаться? Уинтер и Уинтер. Была причина, почему Бао записал её именно так. Жаль, уже никогда о ней не узнать.

— Конечно.

Ынбёль теперь владела аж двумя техниками поцелуя, но Уинтер точно не заслужила орехового тепла Эллиота. Поэтому она достала горячую ярость Перси. Обнажила и разожгла чужой рот. Уинтер не сопротивлялась, наоборот — полезла руками под кардиган.

Ынбёль отшатнулась от неё.

— Это всё, — сказала она голосом Бао Мина. — Я больше тебе не напишу.

— Разумеется.

Уинтер сделала строгое лицо, но взгляд остался насмешливо-надменным. Будь здесь Перси, уже бы наверняка подпалил её кудрявые патлы, а Лекси заставила бы видеть сотню тысяч маленьких страшных паучков, забирающихся ей под ногти и в нос. Ох, Ынбёль бы любовалась её ужасом, потому что только ужаса эта девушка и заслуживала.

— Я серьёзно.

— Как и во все предыдущие разы.

Захотелось сказать что-то очень неприятное. Что-то тяжёлое и смертоносное, как нож, которым приложили Бао, но Ынбёль смогла сказать только:

— Да пошла ты.

— Пошла бы, да некуда, — невесело усмехнулась та в ответ. — Вокруг одни чужие глаза и уши.

— Так ты боишься своего парня или чужих глаз?

— Я ничего не боюсь.

— Только пусть никто не узнает, что ты якшаешься с чужаком. С таким мерзким узкоглазым чудилой, как я.

— Таких, как ты, больше нет, — ответила Уинтер как-то с надрывом. Жалости Ынбёль не испытала, зато подумала, что она точно знает «таких» — они были еще чуднее, чем Бао. Бао с ними как раз и уехал.

— Прощай, Уинтер. Не вспоминай меня и люби своего парня по-настоящему.

И Ынбёль убежала.

Уинтер жалко не было. Бао Мина, который лежал с проломом в голове и не