Парень дико посмотрел на него и ушел.

– Не знает, стервец! – покачал головой Титов.

Он быстро съел фрукты и побежал в машину.

У него теперь было много дел. Гораздо больше, чем до гадания на кофейной гуще.

Проснувшись, Дуська обнаружила себя на продавленном диване, под застиранным клетчатым пледом.

Еще даже не открыв глаза, она все вспомнила. Ушастого мужичонку и арбатский коктейль.

Сказка кончилась. Действительность показала ей кукиш. Это ж надо было так стряхнуть мозги, чтобы, сбежав от Алекса, приехать в квартиру, в которую они подбросили тело Покровской.

А может, и к лучшему все: вон как она устроилась – под пледом, в тепле, с компрессом на голове и заботливо приготовленным чаем на тумбочке.

Никому не придет в голову искать ее у старшего по подъезду.

Фила дома не оказалось.

Дуська встала, прошлась по комнатам, засучила рукава и… начала делать генеральную уборку.

Как же она соскучилась по работе! По тряпкам, веникам, грязным коврам, бардакам по углам, пылище на полках, завалу на кухне и разгрому в кладовке.

Фил оказался аккуратистом, но работы хватило. Покончив с уборкой, Евдокия сварила куриный суп с лапшой и грибами. Все продукты нашлись в холодильнике, даже грибы. Хозяйственный был мужик этот Филипп Филиппович.

Он пришел, когда она доставала из печки пирог с абрикосовым джемом.

– Етитская сила, пирог! – только и смог сказать Фил, глядя на Дуську с противнем в руках. – С детства такой не едал… – Он, как собака, понюхал воздух.

Дуська вздохнула и поставила испеченную красоту на стол. Сказка кончилась. Вместо Алекса и Рублевки ей достался неказистый мужичок в небольшой квартирке с небогатым убранством.

– Ты, лиса, прибралась, что ли? – удивленно огляделся Фил.

– Иди, руки мой, – буркнула Дуська.

– А тебе кто разрешал в моей квартире хозяйничать? – прищурился Фил.

– Никто.

– То-то же! Негоже в чужих вещах рыться, – беззлобно погрозил ей пальцем Портнягин.

– Чего?! – возмутилась Дуська. – Да мне до твоих сраных вещей дела нет! Да я… да ты… Знаешь, как я жила?! Мне туземцы прислуживали! – Она выскочила в комнату, хотела одеться, но вспомнила, что у нее нет никаких вещей.

– Тебе?! Туземцы?! – захохотал Портнягин. – Это такие волосатые, с хвостиками и рожками?!

Пока он веселился, Дуська успела открыть дверь и выскочить на площадку.

– Стой! – Филипп Филиппович снова провел бойцовский прием, в результате которого Дуська оказалась у него на руках.

Он оказался крепенький, с железными мышцами и вполне симпатичной шеей, которая пахла цитрусовым одеколоном. Дуська не стала сопротивляться, когда он затащил ее снова в квартиру.

– Я пошутил, лиса, – сказал Фил, поставив Дуську на ноги. – Можешь рыться в моих вещах сколько угодно. Что-то супом куриным пахнет, ты что, цыпленка моего оприходовала, которого я на черный день хранил?

– Оприходовала, – язвительно передразнила его Евдокия. – Считай, что черный день настал!

Они молча поели, попили чай. Фил неприлично чавкал, постанывал и похрюкивал, так ему было вкусно.

– Ты мастерица, – похвалил он. – На такое и последнего цыпленка не жалко.

– Если б ты знал, как я жила, – прошептала Евдокия и тихонько заплакала. – Ну почему сказка кончилась?!

– А может, и не было сказки-то? – похлопал ее по руке Фил. – Может, тебе все почудилось?!

– Не почудилось! Я… я… Я любила его! Так любила, что купила всего, с потрохами! Вот… – Дуська суетливо залезла в лифчик и протянула дрожащей рукой Филу расписку. – Вот! А ты говоришь почудилось!

Фил близоруко отвел расписку от глаз и внимательно прочитал ее.

– Фигня, – сказал он, безжалостно разорвал бумажку на мелкие клочки и выбросил в мусорное ведро. Дуська никак не отреагировала на такое кощунство и сама удивилась этому. Ее вдруг прорвало. Всхлипывая и рыдая, она начала рассказывать подъездному надсмотрщику всю свою жизнь. Как не закончила десять классов, потому что учеба ей плохо давалась, как стала ходить по чужим домам и прислуживать, как всю жизнь развлекалась тем, что выпрашивала «некондицию» в магазинах и воровала одежду в «секондах». Как встретила Алекса, как влюбилась в него с первого взгляда и решила заполучить его во что бы то ни стало. Как обнаружила труп в машине и как сама предложила утопить тело в ванной, чтобы запутать следствие и помочь Алексу, а заодно решить кое-какие свои проблемы. Она рассказала, как неожиданно попала в богатый дом, как скучала там без работы, как получила от бандитов прикладом по голове, как Алекс отдал им все деньги. И как она обнаружила в подвале пленника, а на портрете в спальне разглядела черты Инны Покровской. И как потом ее заперли в темной кладовке, но ей удалось бежать с помощью служанки…

Все, все рассказала Дуська и испугалась.

Жизнь кончилась, сейчас Фил отправит ее в тюрьму, на то он и старший в этом подъезде.

– Да-а-а-а, – потрясенно протянул Филипп Филиппович. – Да тебя спасать надо, девонька… От себя самой! Чудо-юдо ты, рыба-кит, етитская сила!

– Почему рыба? – обиделась Дуська.

– Да потому что дура! – заорал Фил и вдруг вскочил, забегал по кухне, сшибая стулья. – Вот чего тебе в жизни надо было, чтобы в такое дерьмо вляпаться?! Ты посмотри на себя – красивая, работящая, суп варишь – пальчики оближешь, пироги печешь – язык проглотишь!! Да любой мужик за тебя такую замечательную полжизни отдаст! А ты с проходимцем, убийцей, бандитом на Рублевку поехала!

– Я – красивая?! – потрясенно спросила Дуська. – Я?! Красивая?!!

– А что, нет, что ли?! – возмутился Портнягин и оглядел Дуську как-то особенно, по-мужски. – Фигура у тебя на зависть всем этим тощим макаронинам, которые задом на улице крутят, лицо – загляденье, волосы – прелесть! Да с тебя картины писать! И куда тебя понесло? – схватился за голову Фил.

Дуська потрогала себя за нос, за щеки, за шею, осмотрела руки и ноги, протерла глаза.

Красавица. Если бы она знала об этом раньше! Если бы знала, не воровала бы в «секондах». Не мыла чужие полы. Не влюбилась бы в прохвоста Ревазова. Она пошла бы на подиум и сразила бы всех наповал етитской такой красотой…

Фотосессии, контракты, Париж, поклонники, интервью, слава и непременно аудиенция у Елизаветы Второй…

– Так, говоришь, на Рублевке этот гад поселился? – прервал ее размышления Фил.

– На Рублевке, – кивнула Дуська.

– Один, с прислугой?

– Один.

– А в подвале он сумасшедшего парня гнобит?

– Гнобит.

– А на портрете, говоришь, Покровская изображена?