– Я не снимал очки, когда ты со мной делала это. Я хотел все видеть в подробностях.

– Увидел?!

– О да… В Лондоне так не получится. В Лондоне очки все время запотевают от сырости, а бабы, английские бабы, фригидны, как копченые рыбы. Они не раздеваются до конца даже в душе, они…

– Все, хватит! – Дина вскочила с кровати и обнаружила, что она совершенно голая.

Суетиться по этому поводу было лень. Тем более что длинные волосы скрывали ее до пояса.

– Между нами ничего не было, – властно сказала она.

– Да, да, конечно, – сладко потянулся Левин в постели и откинул простыню, под которой он тоже оказался в чем мать родила. – Это была ошибка. Страшная, нелепая ошибка, от которой так не хочется, так не хочется в Лондон!..

– Я погуляю собаку, – сухо сказала Дина, натягивая джинсы, – а ты умойся, побрейся, а главное – оденься, англичанин. Срам на тебя смотреть.

– Мой телефон звонит, – блаженно закрывая глаза, пробормотал Левин. – Возьми, дорогая, узнай, какому уроду что-то нужно в это прекрасное утро.

– Я тебе не дорогая.

– Ответь, недорогая, прошу! – Левин и не думал прикрываться, лежал во всей своей первозданной красоте.

Дина нехотя взяла трубку.

– Это маг! – прикрыв рукой микрофон, сообщила она.

– Что ему нужно?

– Срочно увидеться с тобой в кафе «Жаворонок».

– О нет! Нет! – заорал Левин. – У меня постсексуальная обездвиженность!

– У него обездвиженность, – серьезно сказала Дина в трубку. – Постсексуальная. Ага, ага… Тогда маг вынужден передать тебе все через меня.

– Нехай через тебя передает, – махнул рукой Левин. – Трезвее буду.

– Господин Андрейкин просит сказать, что их было двое.

– Кого?

– Пожилых дам, которые нас с тобой сюда прописали, которые сбегали в милицию и объяснили, что ничего криминального в приобретении этой квартиры на Арбате нет, которые дали Евдокии Егодиной деньги на фирму «Юпитер», которые…

– Стой! Ничего не понимаю. – Левин сел в кровати.

– Господин Андрейкин просит сказать, что вторую даму зовут Клара Аркадьевна Левина.

– Что?!! – подскочил Левин. – Что ты сказала?!

– Это не я сказала, это твой маг сказал, – усмехнулась Дина и передала Левину трубку.

– Что ты сказал?! – проорал Левин в мобильный.

По-видимому, Андрейкин сообщил Левину то же самое, что и Дине, потому что Лев, нажав на отбой, побледнел и схватился за сердце.

– Водички? – заботливо спросила его Дина.

Как-никак не чужой человек, раз занимался с ней сексом в очках…

– Почему ты не спрашиваешь, кто такая Клара Аркадьевна Левина? – потрясенно прошептал Лев.

– Ты не поверишь, но я догадалась.

– Да? Как? – уставился на нее Левин.

– У вас практически одна фамилия, Левин. Не валяй дурака! Ты давно звонил своей маме?

– Давно. Мы с ней как-то не очень ладим…

– Кажется, я начинаю кое-что понимать.

– А я нет.

– Поехали! – Дина дернула его за руку.

– Куда? – Голый Левин попятился от нее и наткнулся на собаку, которая терпеливо ждала прогулки.

– К твоей матери! – Дина заметалась по комнате, хватая сумку, расческу, ключи от квартиры. – К твоей матери, Левин! Теперь твоя очередь удивляться! Ох, сдается мне, что не по своей воле мы занимались сексом!

– Я сначала погуляю собаку, – отрешенно сказал Левин и, двигаясь, словно робот, за поводок повел Пантагрюэля к двери.

– Оденься, – посоветовала ему Дина. – Срам смотреть.

– Зато сразу видно, что Пантагрюэль – девочка, – невесело пошутил Лев, собирая с пола сброшенную вчера в порыве страсти одежду.

– Мама, открой!

Левин для приличия и постучал, и позвонил, но дверь никто не открыл.

– Запасной ключ, – напомнила Дина.

Ключ оказался не у соседки, а у соседа.

– А ты кто? – уточнил на всякий случай пропитый дядька.

– Сын.

– В общем, где-то как-то похож, – сам себя успокоил сосед, отдавая Левину связку ключей. – Верни только, а то много вас тут, сынов, ходит.

Открывая дверь, Левин обнаружил, что она закрыта всего на один оборот.

Мама никогда не допускала такой беспечности.

Зайдя в квартиру, Лев прошелся по комнатам. Дина неотступно следовала за ним.

– Та-ак, – сказала она, потирая руки. – Следы поспешных сборов налицо! Форточки открыты настежь, кровать не заправлена, тапочки в разных местах, косметика хаотично валяется по всему дому, а на блюдце недоеденный торт!

– У мамы всегда кровать не заправлена, косметика валяется по всему дому, а на блюдце недоеденный торт, – хмуро заметил Левин и, выглянув в окно, сообщил: – Машины нет на стоянке.

– Сдается мне, что твоя мама там же, где и моя, – вздохнула Дина, присаживаясь на край дивана. – Что, будем звонить Борису?

– Ты хочешь, чтобы обеих мам упрятали в каталажку? – уставился на нее Левин.

– Я не знаю, чего я хочу, – вздохнула Дина. – Наверное, спокойствия, ясности и доверия. Ты доверяешь своей маме, Лев? Вернее, нет – ты ее любишь?!

– Иди сюда! – позвал ее Левин из соседней комнаты.

Дина встала и еще раз огляделась. Эта комната удивительным образом казалась ей родной и знакомой. Как будто она тут родилась и росла – читала свои первые книжки, переживала первую влюбленность, прятала тайные дневники, праздновала свои дни рождения. Старый резной комод и цветастые половики, дорогая современная «стенка», кованая кровать и уютный древний диван с вышитыми подушками, безделушки на полках и напольные часы с боем – во всем этом было такое дикое смешение стилей, времен и вкусов, что Дина невольно улыбнулась. Ее мать грешила тем же: очень не любила выбрасывать старые вещи, но с превеликим удовольствием покупала новые.

– Дина! – опять позвал Левин.

Он стоял возле стола и, склонив голову, внимательно рассматривал фотографию на стене. На фотографии был тот самый красавчик голливудского типа, который украшал стену в квартире Веры Петровны.

– Черт бы побрал этого усатого таракана. – Левин в сердцах сорвал портрет со стены и перевернул его. – Ричард Л., – прочитал он надпись с обратной стороны. – Тысяча девятьсот семьдесят третий год. Ты своего отца знала? – спросил он сурово Дину.

– Нет, он… того…

– Космонавт? Летчик?

– Геолог. Пропал в экспедиции.

– Вот и я не знал. Мой вроде как в эмиграции канул. И даже фотографий никаких после себя не оставил.