Сара вспомнила, каким нелепым показался ей этот надутый маленький человечек. Она вполне могла представить себе, что он ходит к проституткам ради удовлетворения своей похоти, но горничные – это совсем другое дело.

– Да как Роуз могла захотеть иметь с ним что-то общее? – спросила она.

– Он важный человек. Положение в обществе, влияние, всеобщее уважение – все это могло увлечь юную женщину, которой все это недоступно. И если она от него забеременела, он мог оказаться в сложном положении.

Сара вздрогнула, будто ее ждал допрос с пристрастием уже лишь за одни мысли о том, что такое возможно. Одно дело было считать преподобного Гриссома лицемером, и совсем другое – предполагать, будто он способен на убийство.

– Мы ищем что-то, что объединяло бы смерти Роуз и Иви, – напомнила она Рейвену. – После разговора с мисс Манн я склонна верить, что причиной их смерти мог быть стрихнин. Она знала женщину, которая умерла от стрихнина очень похожим образом. А у Гриссома с Иви нет ничего общего.

– Разве нельзя предположить, что его аппетиты завели его не только в Ньюхэйвен, но и в Кэнонгейт?

– Я, конечно, еще могу поверить, что преподобный считал, будто подальше от города никто его не узнает. Но уж, конечно, он не пошел бы по шлюхам в полумиле от собственной церкви?

– Подобный человек может верить, что он вне любых подозрений. Пусть даже кто-то увидел, как он входит или выходит из веселого дома, Гриссом всегда мог бы сказать, будто его интересуют души, а не тела, и что он пытается наставить несчастных женщин на путь истинный. Слово шлюхи против слова пастыря – да кто ей поверит?

Саре пришлось признать справедливость этого утверждения, но по этой же причине Гриссому было совершенно нечего бояться со стороны Роуз.

– Или слову служанки, которая утверждает, будто беременна от отца церкви…

– Если только Гриссом не боялся, что ей поверят хозяева. Зачем бы ей лгать о чем-то настолько чудовищном?

Сара, не сдержавшись, посмотрела на него с упреком.

– Как горничная, могу сказать, что нахожу это совершенно невероятным. Хозяева дома ни в коем случае не допустили бы скандала. Беременная горничная – это позор для семейства, но обвинения в адрес их духовного пастыря были бы уж и вовсе невообразимы. Нет, твоя гипотеза не выдерживает никакой критики. К тому же ты не нашел причины, по которой он мог бы захотеть причинить вред Иви.

Сара повернулась к нему, ожидая, что он ответит, но Рейвен глядел куда-то вперед, вдоль по Лит-стрит.

– Ты когда-нибудь видел его вблизи от дома, где жила Иви? – спросила она.

– Я его уже где-то видел, еще до того, как мы пошли на ту службу, – но нет, не припомню, чтобы он встречался мне поблизости от Кэнонгейта. И уж точно я не видел его в ту ночь, когда умерла Иви. Одна ее подруга сказала, что единственным человеком, кто заходил к ней той ночью, была женщина.

– А кто такая эта подруга?

Уилл не ответил. Вместо этого он схватил Сару за талию и силой втянул в узкий темный проулок. Только что она шла по залитой солнцем улице, а в следующую секунду оказалась прижатой к стене в мрачном сыром промежутке между двумя домами.

– Бога ради, да что ты делаешь? – попыталась спросить она, но Рейвен зажал ей рот ладонью.

Сара попыталась оттолкнуть его пальцы одной рукой, упершись ему в грудь другой, но он был таким сильным и гибким… Гораздо сильнее ее самой.

Ее возмущение быстро уступило место испугу. Что он задумал? Что хочет ей сделать? Так вот почему он вызвался сопровождать ее из Рок-хауса совсем одну… Она попыталась вывернуться из его рук, но Уилл лишь сильнее сжал пальцы. В отчаянии она заглянула ему в глаза и наткнулась на совершенно безумный взгляд; она увидела, как у него расширяются зрачки. Продолжая удерживать ее одной рукой, он прижал палец второй к губам и повел взглядом в сторону улицы.

Сара услышала приближающиеся голоса двух мужчин. Один – низкий, хрипловатый, другой – тонкий и гнусавый. Мимо промелькнули две фигуры: похожий на грызуна тип, который казался еще мельче рядом со вторым – странным, гротескным созданием. Его она почти не успела разглядеть, потому что шел он быстро, гигантскими неуклюжими шагами. Необычайно уродливый переросток, явно страдавший от некоего жуткого заболевания, из-за которого одни части его тела стали непропорционально больше других.

Голоса удалялись; Сара опять посмотрела на Рейвена и увидела, что тот напряженно ждет, не повернут ли они обратно.

Тут ее осенило, что это, должно быть, те самые люди, которых он все время выглядывает в толпе. Она поняла, почему он оказался у них в долгу, и ей было только стыдно, что она не сообразила этого раньше.

Иви попросила у него денег – срочно. И Рейвен одолжил их у этих людей, хотя знал, что у него нет возможности быстро выплатить долг; он осознанно подверг себя риску, чтобы помочь ей.

Сара едва осмеливалась дышать; ее взгляд уперся в шрам, который почти не скрывала еле отросшая борода. Ей вспомнилось, как ужасно он выглядел, когда впервые появился на Куин-стрит: глубокий порез на щеке, стянутый кетгутом, синяки по всему телу… Те, кто сделал это с ним, были всего в нескольких ярдах. Сара стояла совершенно неподвижно, тихо, как мышка, не смея издать ни звука, пока не минует опасность.

Еще долго после того, как шаги затихли, они с Уиллом стояли в неподвижности – их лица разделяла какая-то пара дюймов – и едва осмеливались дышать. Они по-прежнему глядели друг другу в глаза, и тревога Уилла сменилась чем-то другим. Ее рука до сих пор лежала у него на груди, и она чувствовала, как неистово бьется сердце медика. Она была уверена: и он слышит, как колотится ее.

Сара испытывала непривычные ощущения в самых странных местах. Ей хотелось ощутить его губы на своих, хотелось, чтобы он притянул ее поближе.

Но Рейвен отступил. Осторожно подкравшись к выходу из проулка, он рискнул выглянуть наружу. Мгновение ушло. Чары разрушились, и Сара ощутила прилив облегчения, что ничего не случилось. И все же, когда девушка вновь ступила на улицу, залитую солнечным светом, она вся дрожала с головы до ног – и не от страха.

За ночь землю прихватило ледком; Уилл шел, сопровождая Симпсона, вдоль по Принсес-стрит, осторожно ступая по скользким булыжникам мостовой. Хмурое небо над головой грозило снегопадом. Дополнительную препону создавал пес Глен, который явно вознамерился обмотать его поводком: он скакал и метался из стороны в сторону, то и дело оскальзываясь на булыжниках.

Они опаздывали или приближались к этому, что было особенно обидно, учитывая, что Рейвен не горел энтузиазмом относительно цели их путешествия. На сегодня его освободили от обязанностей ассистента на лекции профессора, поскольку Сайм должен был проводить хирургическую операцию и Симпсон считал, что Рейвену полезно будет понаблюдать. Успев походить у Сайма в учениках, Уилл полагал, что наблюдал он достаточно, и не испытывал желания повторять этот опыт. Но у него хватило ума не спорить с профессором в том, что касалось учебы.