– Нет, – заверил ее доктор. – Мы сильно накачали его лекарствами. Баду совсем не больно.

Мэрион кивнула.

– Я рада.

– Позволю вам немного побыть с сыном, – сказал он, выходя из палаты. – Если что-нибудь понадобится, просто нажмите кнопку вызова.

– Спасибо вам, доктор, – сказала Энн.

Если Том хотел быть хоть какой-то частью этого, он должен был участвовать. Шагнув вперед, он положил руку на плечо Бада, а затем в шоке отшатнулся. Это был не актер. Тело в кровати было аниматронным созданием, совсем как бабушка. Во всяком случае, сходство оказалось даже лучше, чем вышло с бабулей. Это был близнец молодого Бада, вплоть до эльфийского личика: длинные для мальчика ресницы и маленькие уши. Его каштановые волосы торчали прядями из-под головного убора, часть из них прилипла к шее от пота. Они до сверхъестественного хорошо смоделировали робота по образцу настоящего ребенка.

Том взглянул на Дороти, которая была явно взволнована, ее лицо исказилось от эмоций. Он попытался послать ей мысленное послание: не позволяй этому заморочить тебе голову. Все нереально.

В тишину ворвался голос бабушки, напугав всех:

– Бад сказал мне, что залез на дерево, потому что двое старших детей подначивали его, но потом дети убежали и оставили его совсем одного. – У ее голоса был пронзительный, скрипучий звук. – Он звал на помощь, но его никто не услышал. Он пытался привлечь чье-то внимание, бросив свои часы в окно, но никто не пришел, и он чувствовал, что никому нет дела. Он был так напуган. Пытаясь спуститься вниз, он поскользнулся и упал. Бедному мальчику было так больно. Сломал три кости в ногах, две с одной стороны и одну с другой. К тому же сломал несколько ребер. Его голова разбилась о камень. – Ее рот закрылся, и Том подумал, что она закончила, но затем бабушка продолжила: – Я полагаю, вы думаете, что это смешно, Дороти и Том.

– Я не думаю, что это смешно. Я совсем не думаю, что это смешно, – сказала Дороти сильным голосом. – Я думаю, что это чертова трагедия. – Она повернулась и вышла из комнаты. Они слышали, как ее шаги удаляются, становясь все быстрее и быстрее, пока не стало казаться, что она бежит.

Глава сорок вторая

Когда доктор сначала огорошил их новостью о травмах Бада, все они восприняли это довольно спокойно, но на самом деле вид мальчика в постели потряс их до глубины души. Взгляд Энн метался по комнате, оценивая реакцию других членов семьи. Несмотря на их актерскую подготовку, искренний проблеск эмоций сумел проскользнуть сквозь них. На лице Тома отразилось раздражение, Дороти выражала чувство вины, а Джеральд и Мэрион казались испуганными и сбитыми с толку. Затем бабушкина речь задела каждого из них за живое, усилив первоначальные эмоции.

Даже Энн, которая сама была всего лишь ребенком и не сделала ничего плохого, испытала чувство раскаяния и вины, увидев Бада в постели с забинтованной головой. Бедный малыш. У него никогда по-настоящему не было никого, кто присматривал бы за ним.

Фигурка робота была произведением искусства, настолько реалистичным, что Энн с легкостью могла поверить, будто он действительно вдыхает и выдыхает. Его веки время от времени подрагивали, как будто он пытался прийти в сознание. Или, может быть, боролся с болью? Как бы то ни было, эффект заставил ее почувствовать себя неловко.

Когда Дороти вышла из комнаты, все они переглянулись, не зная, идти ли за ней. Наконец Джеральд сказал:

– Ей многое нужно принять. Возможно, нам следует дать ей немного времени. – Он застенчиво поднял глаза к потолку, как будто спрашивая ответы у Бога, Феликса Уортингтона или камер.

Энн думала иначе.

– Пойду проверю, как она, – сказала девушка, но за дверью коридор был пуст. Пройдя по нему, она свернула за угол и столкнулась с медсестрой, держащей планшет. Их взгляды встретились, и, прикрыв ладонью планшет, медсестра указала на комнату ожидания через коридор.

Дороти сидела на одном из стульев, обхватив голову руками, ее спина поднималась и опускалась, выдавая, что она рыдает.

Энн постучала по дверному косяку.

– Могу я войти?

Дороти подняла взгляд, но только для того, чтобы кивнуть в знак согласия. Она шмыгнула носом, заправляя дрожащей рукой прядь волос за ухо. Либо это актерская игра, заслуживающая премии «Оскар», либо она была искренне расстроена.

Энн села рядом, положила руки на колени и просто ждала. Было странно видеть Дороти с этой стороны. Она всегда была улыбчивой, уверенной в себе старшей сестрой. У нее была хорошая жизнь и в реальности, и на телевидении. Родители, которые любили ее. Мальчики, которые обожали ее. Все давалось ей легко, и она это принимала как должное. Лично она всегда казалась Энн поверхностной и эгоистичной, но это было всего лишь ее восприятие. Трудно по-настоящему узнать кого-то, даже если он тебе небезразличен, а Энн не заботилась о Дороти. И все же, видя, как кому-то больно, она активизировала свои материнские инстинкты. Энн тихо заговорила:

– Могу ли я чем-нибудь помочь?

– Нет, но спасибо. – Дороти выпрямилась, и теперь Энн могла видеть, что спереди ее платье помялось. – Я просто не могла больше находиться в той комнате и видеть его таким. Он выглядел таким маленьким под этими простынями, понимаешь? – Она вытерла глаза тыльной стороной ладони и набрала полный рот воздуха.

Энн кивнула. Она знала. Увидев Бада взрослыми глазами, она увидела все иначе. Он был таким крошечным, и от него так многого ожидали.

Кому понадобилось, чтобы семилетний ребенок работал? И не просто где-то, а там, где ребенку приходится испытывать огромное давление, и хорошо работать, несмотря на усталость, капризы и отсутствие желания. Взрослые сами предпочли сниматься на телевидении. Большинство из них жаждали оказаться перед камерой, годами мечтали об актерской карьере и были полностью готовы к этому.

Дети попадали в другую категорию. Некоторым детям это нравилось. Другим внушали, что им это нравится.

– Я знаю. Это тяжело.

– Для меня это труднее, чем для тебя, – сказала Дороти. – Я старшая сестра. Должна была защищать его. – Она шмыгнула носом.

– Никого из нас там не было.

– Я могла бы.

Напрашивался вопрос, почему Бада не было на ярмарке? Конечно, она знала ответ. Актер не вернулся, и они не наняли кого-то другого, чтобы заменить его. Аниматронная фигура – это все, что было необходимо. Ценность Бада заключалась именно в этой сцене и в том, как все это разыгралось.

Из квадратного динамика в верхнем углу комнаты донесся женский голос:

– Доктор Рид, вас ждут на стойке регистрации.

– Давай вернемся в палату, – сказала Энн. – Мы должны быть