не вижу… А ну ка, девонька, открой рот.

Старуха достала из кошелька на поясе серебряную монету.

— Возьми за щеку!

— Зачем?

— Возьми я сказала! — старуха сама засунула монету девушке в рот, — Держи и молчи!

Знахарка подождала с пол минуты, следя за глазами Кены и держа ее за руку.

— Не тошнит? Ну слава Милосердной! Сплевывай давай — с явным облегчением сказала старуха — молодец, что не проглотила. У меня серебра не так много. Хе-хе!

— Тетушка, а зачем я монету эту во рту держала? Вы что решили, что меня упырь укусил? Это же сказки!

— Молодая ты еще, чтобы судить что сказки, а что нет. Если упырей лет двести никто не видел, то это еще не значит что их нет. Но тебя упырь не кусал, с тобой что-то другое было. Рассказывай, что помнишь.

— Я на пруд пошла за ряской. Мне мама говорила одной не ходить, но я видела, как Юкон туда направился ну и… — Кена запнулась.

— Что, нравиться тебе парень?

— Какое нравиться? Он мой друг, почти что брат, — Кена посмотрела на хитро улыбнувшуюся старуху и тряхнула головой, от чего сразу поморщилась от боли в затылке, — В общем пришла я на пруд, Юкон помог мне ряски набрать. Мы уже собирались домой, когда появились роши. Один сразу дубинкой Юкона оглушил. Я его заломала, но тут второй меня сзади по голове ударил. Очнулась я привязанная к дереву. Уродский рош начал с меня ножом одежду срезать, но Юкон его остановил…

Кена не знала что можно рассказать старой Хноме. Со знахаркой у нее были хорошие отношения. Отец Кены с ней был дружен. Приносил по ее заказу из гор редкие травы. Первые роды у Ханы были трудными и без помощи старой Хномы может она бы и не выжила. Охотник сильно переживал, вспоминая первую свою жену, погибшую при родах. Знахарке он был не просто благодарен, а считал ее настоящим другом, не смотря на скверный характер и частые причуды. Пока отец не пропал, Кена бывала в доме Хномы чаще ее собственных внуков. Даже помогала ей готовить снадобья. Если есть в деревне человек, которому Кена могла доверится кроме матери или Юкона, то это Хнома. Но ведь Юкон просил не рассказывать про кулиса… С другой стороны…, что тогда рассказывать?

— В общем, когда это сволочь сдыхал, он резанул меня ножом по бедру. Юкон плотно перевязал мне ногу, а потом…

Пока девушка говорила, знахарка смотрела ей в глаза. Ей уже было понятно, что дочка Свагора что-то недоговаривает. Вздохнув про себя, Хнома опять достала из кошелка серебряную монету и начала вертеть ее между пальцами. Взгляд Кены невольно зацепился за блестящий кругляш.

— Говори, что было потом, — слова старухи прозвучали как-то по особенному и Кена неожиданно для себя ответила

— Потом рядом со мной лег кулис и начал зализывать мне рану. Я уснула, а когда проснулась, кровь уже не шла. Потом Юкон массировал мне ноги. Было щекотно и как-то приятно… Потом он взял меня на руки и перенес на волокуши. У него сильные руки… Ой! Что это со мной, — тряхнула головой Кена, — я ведь…

— Ничего девочка, просто знахарке иногда можно рассказать даже то, что и сама себе не расскажешь. Хе-хе! — старуха ухмыльнулась, — друг говоришь, почти брат. Хе-хе!

Под взглядом знахарки Кена ухитрилась покраснеть несмотря на недавнюю кровопотерю.

— Ладно, сами, думаю, разберётесь со своей дружбой. Молодые… — знахарка потрепала девушке волосы, — а вот про кулиса давай рассказывай.

— Тетушка Хнома, только вы никому больше не рассказывайте. Я Юкону обещала. Это он как-то так приручил кулиса, что тот его понимает почти как человек. Или даже лучше чем человек. Он им как-то без слов управляет. Ой, Тетушка, что с вами?

Лицо старой Хномы застыло. Если бы годы не выдубили и не покрасили ее кожу в цвет старого пергамента, то она сейчас была бы бледнее раненой девочки.

— Значит, кулис понимал его без слов и по его команде лечил твою рану. И рана зажила за пару часов, — знахарка говорила с Кеной, но казалось, что она разговаривает сама с собой, — а теперь отвечай, только честно! Как умер тот рош?

— Кулис откусил ему голову, — поколебавшись пару мгновений, ответила Кена.

— "…по воле их звери убивали и исцеляли…" — проговорила старая знахарка со страхом и и благоговением и продолжила с какой-то обреченной усталостью, — Но почему сейчас…?

— Тетушка, что это значит? — Кена увидела реакцию на свой рассказ и уже пожалела, что проговорилась, — Юкон сделал что-то запретное? Ему грозит опасность?

— Никто больше не знает про то, что получилось у Юкона?

— Я и сама точно не знаю, и он просил никому не рассказывать про то что я видела.

— А вот это правильно. Ни в коем случае никому ничего не рассказывай. И вообще, тебе ближайшие пару дней лучше провести в теплой постели. Давай ложись, а я сейчас вернусь.

Хнома вышла в соседнюю комнату, где у очага Хана помешивала в горшке с нагретой водой полученные травки.

— Ну что, Хнома, что с моей дочкой?

— Ничего страшного. Крови и правда много натекло, но опасности уже нет. Еще испугалась она сильно. Так что давай я добавлю в отвар морики. Успокоиться быстрее и поспит покрепче. Будет спать, укрой ее потеплее. Когда крови много вытекло, согреться трудно. Завтра проснется, сразу отваром из клюквы ее напоишь. Да похлебки своей знаменитой свари. Пусть пару дней отлежится в тепле, побольше пьет и ест досыта. Ну, да я завтра и сама приду ее проведаю. Хорошая у тебя дочка, толковая. Жаль дара у нее нет.

— Она то толковая, но непутевая. Помню Свагор думал, что в ученицы к тебе пойдет, — от воспоминаний о пропавшем муже Хана погрустнела, — как отец пропал, совсем от рук отбилась. Постоянно дерется, а недавно заявила, что хочет искать его пойти.

Хнома добавила в горшок с кипящей смесью две щепотки болотно-зеленого порошка, помешала содержимое и отодвинула от огня.

— Скучает по отцу, это понятно. Был бы у нее дар, я бы ее с удовольствием в ученицы взяла.