по пятам, но та предпочитала отмалчиваться.

Между тем, племя готовилось к обряду. В лесу у ручья отыскали высокий тополь с раздвоенной верхушкой. Индейцы собрались вокруг него и затянули торжественную песню. Четыре девушки, среди которых была и Кими́мела, приблизились к дереву и, положив ладони на его ствол, несколько раз обошли его по кругу.

Потом на их место вышли молодые мужчины. В одном из них Кэтрин узнала Храброго Оленя. Юноши дотронулись до коры и разразились боевыми кличами, как будто победили врага, а затем Храбрый Олень принялся рубить ствол.

Все это время не смолкали молитвы, песни и ритмичный бой барабана. Через несколько минут тополь дрогнул и накренился. Храбрый Олень продолжал стучать топором, и когда дерево со скрипом начало падать, парни тотчас подхватили его, не давая коснуться земли.

Пока Храбрый Олень обрубал на стволе сучья, индейцы держали дерево на руках. Наконец, тополь превратился в гладкий раздвоенный наверху столб. Мужчины взгромоздили его на плечи и понесли к месту проведения ритуала.

Все племя сопровождало их с песнями. Пройдя через рощу и поднявшись в гору, они оказались на усыпанном песком и гравием просторном плато, где посреди площадки уже была вырыта яма. Индейцы поставили столб, хорошо утрамбовали землю и снова отправились в лес, где принялись рубить и обтесывать молодые деревья. Из полученных шестов и стропил они возвели вокруг центрального стояка каркас огромного шатра, и ажурно заплели его тополиными ветками.

Столб украсили лентами сыромятной кожи, закрепили на нем череп бизона с торчащими из глазниц пучками травы, а на одном из стропил повесили чучело орла. Миссис Смит неохотно посвящала «бледнолицую» в тонкости ритуала, но Кэтрин все же узнала, что череп бизона символизирует землю, а орел — воздух. Центральный столб называется Древом Мира, а его расщепленная верхушка отображает раздвоенность Млечного Пути.

Все это ничего не говорило ей о самом обряде, но, присутствуя при подготовке и даже немного помогая — ей разрешили оплетать ветками стенки шатра — Кэтрин слегка успокоилась. Все вокруг казались радостными и воодушевленными. Женщины напевали и беззаботно болтали, то и дело, заливаясь звонким смехом. Тут и там шныряли голопузые детишки, устраивая мелкие шалости и получая нагоняй от сердитых старух.

Строительство ритуальной палатки, или Дома Солнца, как его называла «свекровь», продолжалось четыре дня. Кэтрин пыталась разузнать, где Брайан, но в ответ слышала лишь неизменное «ини́пи». Потельня действительно была все время закрыта, перед ней горел костер, в котором накалялись камни, а на краях покрывающих палатку одеял сидело четверо индейцев, охраняя тех, кто находился внутри.

Шамана и вождя тоже не было видно, и Кэтрин догадалась, что они, должно быть, потеют вместе с остальными участниками. Четыре дня в адской жаре без еды и воды — сердце кровью обливалось, когда она пыталась представить, каково сейчас Брайану.

Кэтрин вспоминала прощальные объятия на берегу, и ее снова охватывал сладкий трепет. Вспыхнувшие между ними чувства одновременно и пугали ее до чертиков, и заставляли ощущать, что за спиной распахнулись крылья.

***

Кэтрин разбудили громкие вопли. Отогнув полог, она увидела, что снаружи еще темно, а по стойбищу бродит человек с факелом и кричит, ударяя прутом по шатрам.

— Что происходит? — испуганно спросила она у проснувшейся миссис Смит.

Все эти дни «свекровь» ночевала в ее ти́пи. Это устраивало обеих — Кэтрин чувствовала себя не так одиноко, а миссис Смит отдыхала от шумного семейства своей подруги, у которой она жила.

— Глашатай зовет всех на Пляску, — пояснила «свекровь».

Они оделись и вышли наружу. Из других ти́пи тоже начали выбираться люди, и вскоре поляну заполонила нарядная толпа. Даже в сумраке было заметно, что женщины надели свои лучшие платья, а мужчины разрисовали лица и тела яркими красками.

Растянувшись длинной вереницей, индейцы направились к Громовой Горе. Кэтрин семенила за миссис Смит, стараясь не отставать. Все молчали, и прохладный воздух будто звенел в предутренней тишине. Сердце колотилось в груди, плечи сводило от напряжения, но на душе было радостно, ведь томительному ожиданию скоро придет конец.

Поднявшись на плато, несколько человек расселись на земле вокруг барабана, а остальные выстроились вдоль задней стенки Дома Солнца. У центрального столба стоял шаман в красочном облачении с перьями и пышной бахромой. Приставив ладонь к глазам, он неотрывно глядел на восток, где перламутровым румянцем занималась заря. Все затаили дыхание, и Кэтрин казалось, будто она слышит биение десятков сердец.

Небо постепенно светлело, и вот над черными зубцами гор сверкнул огненно-красный солнечный луч. Шаман тут же взмахнул рукой, и тишина взорвалось грохотом барабана.

Люди воздели руки к небу, вознося молитвы священному светилу. Один из певцов запел высоким вибрирующим голосом, и его песню подхватил хор. Индейцы начали танцевать, повернувшись лицом к восходящему солнцу.

Стук барабана то ускорялся, то затихал, будоража кровь. Мужчины, чьи лоснящиеся разрисованные тела прикрывали только набедренные повязки, плясали внутри Дома Солнца, то сходясь к центральному столбу, то расходясь от него. Женщины в ярко вышитых платьях выстроились позади полукругом и ритмично покачивались вверх-вниз.

Стоя среди них, Кэтрин ощущала себя совершенно чужой. Племя колыхалось вокруг нее как трава под порывами ветра, а она стояла неподвижно, словно выросший посреди прерии дуб.

Солнце поднималось все выше, нагревая землю. Ажурная крыша почти не защищала от палящих лучей. Кэтрин вся взмокла, и сняла жилетку, но это не слишком помогло. Она оглянулась вокруг в поисках воды, но вспомнила, что во время проведения ритуала никто из его участников не ест и не пьет.

Выдержать целый день на солнцепеке будет нелегко. Надо было прихватить с собой фляжку воды. Хотя нет. Пить на глазах изнывающих от жажды людей было бы неприлично. А как же Брайан? Господи, неужели он и правда четыре дня ничего не пил! И где он сам? Сколько Кэтрин ни оглядывалась по сторонам, она так и не нашла его в пестрой танцующей толпе.

Частые удары барабана, ритмичные движения тел, энергичное, но в то же время заунывное пение, в котором было невозможно разобрать слова — все перемешивалось в голове, окутывая сумеречной дремотой. Кэтрин и сама не заметила, как начала раскачиваться и переступать с ноги на ногу в такт движениям остальных.

Темп