Других героинь тоже ждал собственный счастливый конец. В финале Миранда приглашает мать Стива, Мэри (которую играет несравненная Энн Мира), жить с ними в Бруклине, поскольку у той проявляются признаки психического расстройства. Когда экономка Магда видит, как Миранда, словно фея-крестная, купает дезориентированную Мэри, она испытывает настоящую гордость. «Это любовь», – говорит Магда, целуя Миранду в лоб. Шарлотта и Гарри получают известие, что им разрешили удочерить китайскую девочку. И Саманта произносит свою триумфальную речь в поддержку раковых больных при поддержке своей любви, Смита Джеррода (которого играет Джейсон Льюис, модель и приглашенная звезда из «Беверли-Хиллз 90210»). Что еще более важно, она отправляет Смита на съемки фильма, настаивая, чтобы он занимался сексом с другими женщинами. Но в то же время надеется, что он этого не сделает, – и Саманта безумно рада, когда Смит возвращается домой и говорит, что хочет быть только с ней.

Саманта наконец-то обрела любовь.

Кинг дополнил и без того безумную нагрузку необычным решением снять несколько концовок в качестве приманки для папарацци и таблоидов. Они могли бы определить место съемки и догадаться издалека, что будет происходить в сцене, или даже заставить члена команды рассказать подробности о сцене, но они не смогут сказать, какая съемка была реальной. Он решил запутать их: может быть, она будет с мистером Бигом. Может быть, она останется с Петровским. Может быть, она решит остаться в Париже навсегда. Актеры и сценаристы знали настоящую концовку, но съемочная группа, в которую могли входить новички, внештатные работники или просто люди, желающие поделиться секретами со съемок со своими супругами после тяжелой работы, не знала ничего.

В одной альтернативной концовке Кэрри обманывает своих подруг, говоря им, что она уже замужем за Петровским. Затем она рассказывает, что он возвращается в Штаты из Парижа, чтобы они могли провести свадебную церемонию с тремя ее лучшими подругами в качестве подружек невесты. В другом альтернативном финале Саманта говорит, что мистер Биг поехал в Париж, чтобы все прекратить навсегда. Кэрри отвечает: «С Бигом покончено, и мы все этого так долго ждали».

Обманывающие концовки создали несколько абсурдных моментов. После одного длинного съемочного дня им нужно было снять все эти альтернативные сцены в кофейне. Сценарист Джули Роттенберг поняла, насколько очевидно было то, что эти съемки ненастоящие. В настоящих они бегали между дублей, чтобы давать актерам замечания. Она поспешила дать рекомендации для ложных слов Никсон. Та бросила на нее недоверчивый взгляд.

Кинг решил оставить спор в сценарии для последних двух эпизодов. Кэрри и Миранда отчаянно ссорятся, когда Кэрри решает бросить свою работу и переехать в Париж. «Чем ты там будешь заниматься целыми днями? Есть круассаны?» – спрашивает Миранда.

«Я не могу остаться в Нью-Йорке и быть одинокой только ради тебя!» – отвечает ей Кэрри. Это квинтэссенция проблемы дружбы во взрослом возрасте: нас учат отдавать предпочтение романтическим отношениям, а не женской дружбе. Мы сочли бы безумием и, возможно, глупостью оставаться в определенном месте ради платонического друга, пусть даже того, кого мы знаем и любим уже много лет, даже если альтернативой является чопорный русский художник в возрасте, которого мы знаем не так давно.

Когда Кэрри уходит, Миранда произносит очередную богатую фразу, особенную для «Секса в большом городе»: «Это глупые фантазии!».

Еще одна напряженная сцена из финальных эпизодов происходит на улице, где живет Кэрри, – Перри-стрит в Вест-Виллидже, в этих уютных тенистых кварталах с кирпичными домами, которые стали второй домашней базой для съемок на протяжении многих лет. Это был последний раз, когда эта улица притворялась улицей в Верхнем Ист-Сайде. Улицу, как всегда, заблокировали, а на верхушках деревьев горели фонари. Это было похоже на «волшебный террариум», говорит Кинг.

В финале мистер Биг приходит к дому Кэрри в нерешительной попытке либо отвоевать ее обратно, либо поговорить по душам.

– Я пришел, чтобы сказать: я совершил ошибку, – говорит он. – Мы с тобой…

– Мы с тобой – ничто! – прерывает его криком она. – Я больше не позволю тебе сделать это. Хватит дергать меня за ниточки!

После того как он заявляет, что «на этот раз все по-другому», она обрывает его:

– Забудь мой телефон, забудь, как меня зовут. И можешь сколько угодно дежурить под моими окнами, потому что я здесь больше не живу!

Большинство ночей, когда они снимали на улице, приходились на весну или лето; на этот раз была зима. Последний сезон снимался в лютый мороз, часто со снегом, все еще лежащим на земле. В ту ночь дыхание актеров создавало маленькие облачка пара в воздухе.

Фраза «Я здесь больше не живу» поразила Паркер в самое сердце. Она больше здесь не жила. Она оставляла Кэрри позади. Когда сцена закончилась, ее единственным утешением был неожиданный гость на съемочной площадке: ее муж Мэттью Бродерик стоял там с тремя друзьями и смотрел.

Вокруг них плакали члены съемочной группы и продюсеры. Все решили закончить вечер за углом в таверне «Белая Лошадь», баре, известном как литературный притон в 1950-х и 1960-х годах, где часто бывали Дилан Томас, Джеймс Болдуин, Джек Керуак и другие. Это было идеальное место в Нью-Йорке, чтобы закончить эмоциональную ночь, за исключением одного момента: «Белая Лошадь» закрывалась рано, в час ночи, чтобы подготовиться к городской инспекции, которая была запланирована на следующий день.

Актеры и съемочная группа «Секса в большом городе» начали вытряхивать из карманов всю наличность, передавая ее бармену. «А за столько денег вы не будете закрываться?» – спросил кто-то. И «Белая Лошадь» не закрылась в тот вечер.

* * *

Ожидалось, что финал будут смотреть не только из-за его мелодрамы, но и из-за поездки модницы Кэрри в Париж.

Патриша Филд не разочаровала. Она нашла огромное многослойное бальное платье цвета морской волны от Versace, которое было особенно запоминающимся среди множества нарядов героини. Это необычное платье от Versace, которое совсем не было похоже на Versace, было одним из множества нарядов, которые Филд выбрала для парижского финала. Вся команда, даже Филд и Паркер, думали, что оно слишком эффектное. Но Паркер сказала: «Давайте я просто попробую его надеть». Они сфотографировали его, чтобы показать Кингу.

Филд и Паркер часто приходилось придумывать аргументы, словно для Верховного суда, чтобы убедить Кинга одобрить их более дерзкий выбор наряда, но на этот раз у них ничего не было. Филд подумала: «Ладно, может быть, когда американская икона моды поедет в Париж, она привезет все свои наряды». Паркер осталась более приземленной: «У нас нет никаких аргументов. Это просто мечта».

Филд видела, что оно идеально подходит для одной из самых печальных сцен в сериале: главная героиня живет тем, что она считала своей мечтой, с мужчиной, которого она считала своей мечтой, и ужасно разочарована. Кэрри могла бы надеть его в сцене, когда она встанет рядом с Петровским, – тем лучше, потому что она будет выглядеть феноменально, когда будет ждать его. Барышников описал его как похожее на «мильфей», французское пирожное, название которого означает «тысяча слоев» (и известное многим как торт «Наполеон»). «Чем пышнее было это платье, тем более пышной была печаль», – говорила позже Филд.